Пьер Доминик Гэсо
господину
Подпись: и. о. губернатора
1
Грузовичок «шевроле» катится между двумя высокими стенами зелени в темноту ночи. Извилистая и неровная дорога подымается по склону холма. Безлунное небо словно проколото неподвижными звездами, которые в этих широтах сияют ровным, немерцающим светом.
Временами над темным мрачным лесом проступают неровные черные контуры Фута-Джалон[2], на отроги которого мы сейчас взбираемся.
В свете фар иногда возникает силуэт какого-нибудь небольшого животного, одним прыжком перескакивающего через дорогу, или громадная ветка, причудливо изогнувшаяся на фоне густого леса.
Вокруг гремит большой концерт ночного леса — неумолчное стрекотание насекомых, и заглушить его не в силах даже рокот мотора.
Итак, начинаются наши приключения.
Шесть дней назад, 16 февраля 1953 года, мы вылетели из Парижа и, миновав Марокко и северо-западную часть Сахары, приземлились в Конакри, столице Французской Гвинеи.
Это быстро растущий город, ультрасовременный в своей полихромной архитектуре, где громадные машины, подобно гигантским трудолюбивым муравьям, дни и ночи грохочут на разработках железняка и бокситов. За четыре дня мы получили необходимое разрешение на киносъемки и урегулировали все таможенные формальности.
Сегодня утром мы встретили шофера грузовичка.
— Если вы со своими чемоданами сумеете пристроиться наверху, — указал он на узкий кузов, — то я подброшу вас до Кисидугу. Там вы легко найдете машину до Масента. Оттуда сейчас вывозят кофе.
Кисидугу находится в 800 километрах на восток от Конакри, на опушке громадного леса — цели нашего путешествия.
В восторге от подвернувшейся оказии мы с немалым трудом погрузили наше хрупкое оборудование и вскоре после полудня тронулись в путь.
* * *
Мы с Вирэлем устроили из чемоданов своего рода нишу, чтобы защититься от хлещущего в лицо холодного ночного ветра, особенно резкого после изнурительной дневной жары. Прислонившись к кабине и закутавшись в одеяла, мы обмениваемся первыми путевыми впечатлениями.
— Никогда не думал, — говорит Вирэль, — что в Африке может быть так холодно.
Резкий перепад температуры сразу же вызывает у меня в памяти один эпизод, и я рассказываю собеседнику, как в рождественскую ночь у истоков Ориноко мы, лязгая зубами под одеялами, в конце концов вытащили термометр. Он показывал 24 градуса тепла.
— Быть может, здесь и двадцать, — заявляет Вирэль, — но я никому не посоветовал бы спать на банковских билетах.
Мы, действительно, растянулись на джутовых мешках, в которых лежат миллионы франков в мелких купюрах. Водитель везет их в Кисидугу, чтобы там можно было скупить у туземцев годовой урожай кофе. Он взялся за сутки доставить в банк эти новенькие хрустящие кредитки, сложенные в плотные и жесткие, как кирпичи, пачки. Мятые кредитки жители лесов презирают и не всегда их берут.
Через заднее стекло кабины я вижу дремлющего Жана Фиштэ. Между коленями у него заряженное ружье шофера; тот взял его в надежде — весьма, впрочем, сомнительной — застрелить при свете фар оленя, кабана или даже пантеру. Время от времени голова Жана склоняется на плечо не менее сонного Тонн Сольнье. Пусть их пользуются пока относительным комфортом кабины! Через несколько часов они сменят нас на жестком ложе из кредиток.
Жан Фиштэ, мой самый давний товарищ по экспедициям и мой шурин, совмещает обязанности главного оператора, звукотехника и механика. Вместе с ним мы впервые пересекли Сьерра-Паррима и сделали фильм об экспедиции Ориноко — Амазонка.
Оба мы уже знаем Гвинею: в прошлом году мы предприняли кинематографическую разведку и исколесили страну вдоль и поперек.
Не имея собственной машины, мы пользовались местными видами транспорта: каботажными пароходиками, грузовиками местных транспортных агентов и единственной в стране узкоколейной железной дорогой Конакри — Канкан. Втиснутые в шумную и пеструю толпу среди велосипедов, домашней птицы и узлов или переходя из одной лесной деревни в другую, мы мало-помалу привыкли к разнообразным пейзажам этой обширной страны и к обычаям ее обитателей.
Мы побывали у налу на покрытых тропической растительностью болотистых островах, затем у басари, живущих на границе с Сенегалом, у исламизированных фульбе и малинке, обитающих в саваннах по ту сторону Фута-Джалон, и наконец добрались до страны тома, расположенной на юго-востоке Гвинеи. Здесь и начинаются горы и большой лес, в котором лианы образуют непроходимые сети под густыми сводами гигантских деревьев. Меж стволов там и сям подобные громадным черным черепахам выступают каменистые холмы.
Страну тома узнает по-настоящему только тот, кто пройдет ее пешком с носильщиками. Многочисленные реки, узкие и порожистые, почти не пригодны для навигации и крайне затрудняют доступ в эту страну.
Земледельцы и охотники тома сеют горный рис, составляющий основу их питания, выращивают кофейное дерево. Они собирают масло дикорастущей капустной пальмы и немного занимаются скотоводством.
Путешествуя по Гвинее, мы повсюду слышали фантастические рассказы о магии тома, об их громадных масках. Но больше всего нас манил священный лес, храм фетишизма, святилище, где еще совершаются тайные обряды, варварские церемонии инициаций и жертвоприношения.