Если нужно, пусть обнесут высокой стеной апельсиновую рощу: она заменит узнику необитаемый остров, а Кампанелла – мать.
Тюремный врач перевязал Матиушу руку – иначе он не мог поступить в присутствии их королевских величеств – и дал ему успокоительных капель. Пять капель на кусочек сахара. У тюремного врача от всех болезней имелось два лекарства: в левом кармане – капли, в правом – порошки. И то и другое – горькое-прегорькое, и полагалось запивать водой. Но раз начальник тюрьмы жертвует собственный сахар, почему не сделать исключение?
На другой день Матиуш объявил: он отказывается от пищи и от прогулок, пока ему не предъявят бумагу с печатью. Он хочет знать, что с ним намерены сделать. Дольше сидеть в тюрьме он не желает.
В полдень Матиуша вызвали в канцелярию. Матиуш отказался: он не двинется с места, пока ему не предъявят бумагу с печатью. Хватит играть в прятки! Он хочет знать правду!
Начальник тюрьмы негодовал: Кампанелла не только не обиделась на Матиуша, но еще стала его защищать. Мало того: выразила желание посмотреть, как он живет. А Матиуш жил очень плохо. Камера сырая и темная, по стенам ползают пауки и клопы. Вместо кровати – соломенная подстилка на полу. В углу – таз и кувшин с водой. Даже стула нет. А королева принесла большой букет белой сирени. Как тут быть?
Надзиратель принес из квартиры начальника тюрьмы мягкое кресло и вазу, точно такую же, как вчера разбил Матиуш. Оказывается, было две одинаковых вазы: одна стояла на столе, другая – на пианино. «Хорошо бы он разбил и вторую вазу! – втайне мечтал начальник тюрьмы. – Тогда королева увидит, как трудно с ним ладить, и поймет, почему его держат в такой темной камере.»
Но, к великому огорчению начальника тюрьмы, Матиуш встретил Кампанеллу очень любезно. Поблагодарил за цветы, но поставил их не в роскошную вазу, а в простой глиняный кувшин. Ободренная таким приемом, Кампанелла незаметно вынула из кармана пальто коробку шоколадных конфет. Она спрятала их, не зная, в каком настроении будет Матиуш.
– О нет, спасибо! Конфеты вызывают у меня неприятные воспоминания о моей первой реформе.
Кампанелла сообщила Матиушу следующее.
Необитаемый остров для него уже выбрали. И хотя гнев Матиуша понятен, быстрей никак было нельзя. Король Орест не виноват – он сопровождал Кампанеллу из вежливости. Печальный король очень хотел приехать, но Бум-Друм и Молодой король не позволили. Бум-Друм подружился с Молодым королем. Бумага с печатью и подписями королей еще не готова. Кампанелла приехала сообщить Матиушу, что о нем не забыли и он скоро сможет уехать. А пока…
– Если ваше величество позволит, я каждый день буду вас навещать.
Вместо ответа Матиуш поцеловал доброй королеве руку.
– К сожалению, больше четырнадцати минут мне не разрешают быть у вас.
– Понятно: этикет.
– Нет, тюремные правила…
III
Стало ли Матиушу лучше оттого, что его перевели в чистую, светлую комнату с кроватью, столом и стулом, разрешили гулять по тюремному саду и каждый день его навещала Кампанелла, а еду приносили с кухни самого начальника тюрьмы?
Нет, ему было по-прежнему тоскливо. По-прежнему давили тюремные стены. Пожалуй, ему стало даже еще хуже. В темной камере была надежда, что в будущем его ждет перемена – необитаемый остров. А теперь он уже ничего не ждал.
И в самом деле, чего ждать? На острове будет все то же, что и здесь. Ну, может, комнату и мебель дадут получше и гулять по берегу моря, конечно, приятней, но тоска и одиночество останутся все равно.
Как ему первое время не хватало часов! Казалось, день пролетит быстрей, если знать, сколько времени. Самообман! Теперь он видит, как медленно ползут стрелки, как бесконечно долго тянется час.