— скомандовал я, закатывая глаза и одновременно шевеля ушами. Потом схватил Тимошкину руку, всю измазанную чернилами, и прошептал: — Ты, Тимофей, записываешь в особой тетрадке, какие книги прочитал и какие фильмы посмотрел.
Тимошка от восторга протянул мне вторую руку. Я схватил ее тоже. Сеанс продолжался.
— Ты, Тимофей, прочитал «Гиперболоид» целых семь раз! А фильм «Подвиг разведчика» смотрел одиннадцать… Нет, нет, погоди… Скажу точнее! Двенадцать раз!
— Можно, я позову ребят со двора? — тихо попросил Тимошка. — А?.. Пусть они тоже услышат!
— Нет, не надо. Это будет отвлекать меня. Я должен максимально сосредоточиться на главном объекте отгадывания, то есть в данном случае — на тебе.
— Еще что-нибудь… — прошептал Тимошка. Я огляделся по сторонам, словно размышляя, что бы такое мне еще отгадать.
— Только не подглядывай, — предупредил Тимошка.
— Ты мне не доверяешь?! — громко обиделся я. — Хорошо. Тогда я сейчас разгляжу что-нибудь такое, чего не может быть видно, потому что этот предмет лежит в шкафу. Или, например, в письменном столе. Руку!.. Другую!..
Я снова схватил перепачканные чернилами Тимошкины руки, снова закатил глаза, подвигал ушами — и сделал очередное открытие.
— В левом ящике письменного стола у тебя лежит «Швамбрания»!
— Нет, — к моему величайшему удивлению, произнес Тимошка. — Она там все время лежала, но вчера вечером я ее читал и оставил под подушкой.
— Запоздалая реакция! Вот видишь: это уже усталость. Я перенапрягся. На каждом сеансе надо отгадывать что-нибудь одно, — сказал я. И устало бухнулся на диван.
Странную Тимошкину манеру обедать, начиная со второго блюда, я решил оставить на следующий сеанс. А то просто нечего будет отгадывать!
— Не волнуйся, пожалуйста, — стал утешать меня Тимошка. — «Швамбрания» у меня всегда лежала в левом ящике. Так что можно считать, что ты отгадал. Не волнуйся!
Мой сеанс, несмотря на последнюю осечку, покорил Тимофея. Я видел это и сделал еще одно предположение:
— Не надо было хватать тебя сразу за обе руки. Это не по правилам. Полагается брать только одну руку.
— Но ведь ты все равно отгадал, — продолжал утешать меня добрый Тимошка. И тихо попросил: — А какую-нибудь неожиданную находку ты не можешь найти? На улице или на пустыре…
— Нет, сейчас не могу. Слишком большое переутомление! Ослабла чувствительность. Понимаешь? А в следующий раз я что-нибудь обязательно отыщу!
Мы попрощались. И я выбрался через окно на улицу. То, что я входил и выходил через окно, очень нравилось Тимошке. И я решил вообще не пользоваться дверьми в его квартире.
Коля
Оля пишет Коле
Дорогой Коля!
Очень хорошо, что ты так энергично завоевываешь Тимошкино доверие. Я ведь и хочу, чтобы он сильно к тебе привязался и совсем не огорчился, когда потом узнает, что я уехала далеко, в Заполярье, и больше, наверно, не вернусь… Ты очень хорошо взялся за дело. Но остается ли у Тимошки время на уроки? Вот что меня волнует.
Артамонов видит, что я получаю письма, и почему-то очень интересуется, от кого именно. Раз пять уже спрашивал…
Оля
Коля пишет Оле
Ты, Оля, напрасно волнуешься о Тимошкиных уроках: я даже несколько раз проверял, как он выполняет домашние задания, и даже смог сделать ему кое-какие замечания. В этом, конечно, нет ничего удивительного: ведь он во втором классе, а я уже как-никак в шестом. И все-таки приятно чувствовать себя учителем… Я теперь все время буду его проверять.
Тимошка сказал, что Феликс тоже частенько заглядывает к нему в тетрадки, а в дневник никогда не заглядывает (говорит, что хочет доверять младшему брату!). И еще он беседует с Тимошкой о том, что проходят в школе.