Они стояли у окна, и луч косо пронизывал комнату, и в солнечной дорожке искрились тысячи маленьких пылинок. «Никогда не подозревал, что в этой комнате так много пыли, — подумал Сен-Жюст. — Здесь плохо убирают… А интересно, чистоплотна ли она? Однажды мне показалось, что она прячет коричневые пятна на своем носовом платке. Неужели она тайком нюхает табак?..» А потом, по странной непоследовательности, он вдруг вспомнил афоризмы о женщинах — свои афоризмы, которые записывал в блокнот, всегда хранимый на груди.
«…Чтобы быть счастливым с женщиной, нужно сделать ее счастливой, не давая ей этого почувствовать…
Оставь ее абсолютно свободной… Если хочешь сделать женщину счастливой, предоставь ее самой себе…
Опасно быть слишком предупредительным с женщиной, еще опаснее слишком удовлетворять ее. Нужна индифферентность, чтобы ее воспламенить…»
…Они стояли у окна, и лучи солнца косо пронизывали комнату.
— Милая Анриетта, — сказал он, пытаясь придать голосу нежность, — ты разрешишь мне объявить о нашей помолвке?
— Да, конечно, — ответила она.
«Не так должно было произойти это, — думал он. — Нужна индифферентность… Но не слишком ли много ее? — И вдруг снова екнуло беспокойство: — Интересно, разыщут ли они сегодня досье Батца?..»
Он все рассказал у Дюпле. Их поздравили с шампанским. Элиза смахнула слезу, Филипп же хлопал в ладоши, как ребенок. Робеспьер обнял друга и отвел его в угол комнаты.
— Лучшего я не мог ожидать. Когда играем свадьбу?
— Зачем спешить? — неопределенно пожал плечами Сен-Жюст.
— В наше время спешить необходимо, а то будет поздно.
— Это правда. Долгая жизнь не входит в наши планы. Но уж хотя бы дождемся весны — вантоза или жерминаля…
Вантоза или жерминаля… Разве не знал он, что произойдет в вантозе и жерминале? Разве не сам, не своими руками готовил неизбежное, что не должно было оставить места для личных радостей?..
Впрочем, еще раньше вантоза и жерминаля случилось