Они были меньше размерами, но имели лучшую проходимость, оснащенные по паре подвешенных с каждого борта колес для преодоления траншей и крутых подъемов. Начав марш в 4.15, в 4.57 Листошин вывел свою группу к гряде. А в 5.03 остановил колонну. За поворотом, метрах в ста, сопка, на которой и были развалины брошенных кишлаков Джархель и Зелихель. Из них, по предположению и командования, и начальника блокпоста, укрепленный пункт постоянно обстреливался как минимум минометным взводом. И это предположение подтвердилось. Да, духи вели огонь с сопки, но не из развалин, а откуда-то сбоку: либо со склона, либо с позиций, расположенных ниже. Задача усложнялась. Надо входить в кишлаки, чтобы точно определить эти позиции. Но минометные расчеты наверняка прикрыты духами. И сунься спецы сейчас на сопку, то кто знает, не встретят ли их огненные молнии кумулятивных зарядов противотанковых гранатометов? Но решение следовало принимать как можно быстрее. Вражеские минометы продолжали обстрел.
И старший лейтенант Листошин принял решение. По бортовой связи он вызвал командиров машин. Приказал двум экипажам спешиться и начать выдвижение в кишлак с целью выхода на противоположный склон. При встрече с противником завязать с ним позиционный бой, благо условия для него были неплохие. Развалины могли надежно укрыть как обороняющихся, так и наступающих, обеспечив какое-то время сравнительно безобидного огневого контакта. Время, которого должно хватить Листошину для совершения главного маневра.
Убедившись, что пешая группа скрылась за поворотом, Листошин приказал механику-водителю головной машины начать выдвижение к сопке:
— Вова, потихоньку, не спеша, следом за ребятами.
И, вызвав оператора боевой машины:
— Женя! Готов?
— Так точно, товарищ старший лейтенант.
У самого поворота офицер остановил БРДМ, открыл командирский люк и перебрался на броню, внимательно слушая обстановку. До него пока доносилось лишь уханье минометов. Подумал, сколько же мин притащили сюда душары, ведь обстрел начали где-то в полчетвертого утра. Скорее всего, накапливали несколько дней. И вдруг совсем рядом – череда автоматных очередей. Тут же доклад старшего пешей группы, оснащенной радиостанцией Р-148:
— Сайгак-1, я – Сайгак-2! У Зелихеля столкнулись с группой духов. Вступили в позиционный бой, хотя можем атаковать!
— Позицию минометчиков видишь?
— Нет! Но обстрел ведется за сопкой!
— Рассредоточься и сковывай противника огнем! БРДМ к тебе подойти могут?
— Могут! Но держась ближе к скале!
— Ясно!
Листошин вызвал водителей-механиков оставленных за поворотом боевых машин. Приказал быть готовыми по команде совершить бросок к Зелихелю, держась открытого и ровного пространства у скалы.
Переключился на механика своей БРДМ:
— Вова! Сейчас по команде рванешь в объезд сопки. Задача – выход за кишлаками! Понял?
— Понял, командир!
— Вперед!
Бронированная разведывательно-дозорная машина рванулась в указанном направлении. Оператор боевой машины Евгений Разин развернул башню с пулеметом «КПВТ» на кишлаки, готовый открыть огонь по противнику, если тот вздумает обстрелять БРДМ. Но сопка молчала. И уже через минуту машина выскочила на ровную площадку. А старший лейтенант Листошин увидел позицию минометов, стоявших в ряд за невысокой каменной грядой. Цель обнаружена. Атаковать ее разведывательными машинами невозможно, да и не нужно. Главное, определить эту позицию! И она определена!
Семен крикнул наводчику-оператору:
— Евгений! Позицию духов видишь?
— Вижу, командир!
— Огонь по ней! Механик, быстро сдавай назад за сопку, да смотри, Вова, не подставь бочину, а то бородачи тут же влепят нам гранату.
Механик, переключив скорость, повел БРДМ назад.