Хотя все было вроде бы на местах — телевизор, видео, широченный диван, стол, кресла.
Но из-за какого-то специфического запаха нежилого помещения квартира больше напоминала офис давно закрытой фирмы.
Обрывки бумаги, окурки, смахнутые, видимо, со стола, так и лежали на дорогом толстом ковре, который, кажется, не пылесосили с момента его изготовления.
На покрытом пылью столе стояли высокие тонкие стаканы, липкие даже с виду.
На полу валялись две подушки, казалось, они сами сползли с дивана от смертной скуки. Даже при свете, сразу включенном Костей, комната производила впечатление темной и унылой. В углу стояли картонные коробки из-под баночного пива и радиоаппаратуры, спутниковая антенна у противоположной стены, ни к чему не подключенная, взирала на потолок.
— Фу, блин, — сказал Андрей. — Устал, как собака.
— Падай, — буркнул Костя, обращаясь непонятно к кому — то ли к Насте, то ли к своему подельнику.
На всякий случай Настя присела на краешек дивана.
— Прыгун-то появится? — спросил Андрей, развалившись рядом с Настей.
— Прыгун нажрался, сучара, — ответил Андрей, — хер его поймет, придет он, нет ли...
— Слушай, подруга, ты, может, прибрала бы тут, а?
Настя поймала на себе Костин взгляд и только тогда испугалась. Чего ее сюда занесло? Взгляд Кости был нехорошим. Тяжелым и жестким. И каким-то непробиваемым.
— А где тряпка? — спросила она, стараясь не выдать своего замешательства.
— Ну, посмотри на кухне, елы... — протянул Андрей.
Под тяжелым взглядом Кости Настя вышла на кухню. Там было еще грязнее. На полу — батарея пустых водочных бутылок, подоконник, стол и полочки засыпаны табачным пеплом, везде окурки, смятые пачки «Беломора», грязные тарелки, стаканы.
Мельком бросив взгляд на мусорное ведро, Настя увидела, что оно совершенно пустое, если не считать пары использованных одноразовых шприцев на дне, словно хозяева принципиально им не пользовались, предпочитая разбрасывать мусор по всей квартире.
«Волков бояться — в лес не ходить», — бодро подумала Настя, но холодок страха не исчезал. Он засел в пояснице и не спеша поднимался по позвоночнику вверх, к затылку.
Настя нашла на подоконнике сомнительного вида тряпку, смочила ее водой из-под крана и вернулась в комнату.
Костя и Андрей теперь оба сидели на диване.
Настя подошла к столу и, сдвинув стаканы в кучу, быстро стерла пыль, потом сгребла их и, прижав к груди, чтобы не уронить, унесла на кухню.
Пока она споласкивала посуду под тонкой струйкой воды, — специально так сделала, чтобы хоть что-то услышать из комнаты, — хозяева невнятно бурчали. Агрессии в их интонациях не было, и то хлеб.
Настя на мгновение зажмурилась. Страшно? Еще как! Но дело есть дело. Она должна разобраться с этим Калмыковым. Что же ей еще остается в жизни? Не сможет ведь она снова просиживать парты в школе, потом в институте, зная, что кто-то виновен в смерти ее родителей, и ничего не предпринимая. Она должна, должна, должна!
Костя открыл бутылку водки, выудив ее из пакета. Андрей рвал целлофан упаковок с чипсами, орешками, конфетами. Неожиданно, так, что Настя вздрогнула, щелкнул выкидным ножом, и вылетевшее лезвие вскрыло толстый полиэтилен, в который была запаяна копченая колбаса. Этим же ножом он откромсал бумажные треугольнички от пакетов с соком.
Костя налил всем по полстакана.
— Давай, девушка. За знакомство.
Андрей хмыкнул, но промолчал.
Настя подняла стакан и попыталась притормозить события, которые, как она чувствовала, принимали не совсем то направление.
— Может, о делах сперва поговорим?
Теперь хмыкнул Костя. И взглянул на товарища.
— О делах... Как большая, блин. Ты не тушуйся, — сказал он, заметив, как Настя вспыхнула при словах «как большая». — Не боись. Все нормально. Давай. Мы тебя не обидим.
И снова хмыкнул.