Предстоящая вылазка носила, по его мнению, характер разведывательной и, возможно, спасательной операции. Чем меньше враг будет догадываться о присутствии постороннего на его территории, тем легче Болану удастся выполнить стоящую перед ним задачу.
Специальными кусачками Болан проделал проход в сетке ограждения и проник внутрь лагеря. Он задержался на несколько секунд и ловко заделал прореху в сетке, закрутив концы перерезанной проволоки. Так, по крайней мере, никто не заметит повреждение до самого утра. Что до следов своих армейских ботинок, то Болан рассчитывал на покров ночи и мягкий мох, устилавший землю.
Быстро и беззвучно продвигаясь вперед, он, словно тень, пробирался к тому месту, где, по его наблюдениям, находилась электростанция. Глухой рокот дизельного двигателя подтвердил, что он не ошибся в своих наблюдениях. Чуть поодаль стояли два других строения из гофрированного железа, в окнах которых горел свет. Оттуда доносились голоса, и это, без сомнения, были казармы для размещения людей. Судя по их размерам, в них могло находиться от сорока до пятидесяти человек. Вот уж действительно у противника тут была сосредоточена целая армия! Но каково же ее предназначение?
Когда Болан проходил мимо освещенных окон вспомогательных строений, ему показалось, что за углом одного из них промелькнула еле заметная тень. Он бросился на землю и застыл, напряженно прислушиваясь и вглядываясь в ночную темень до рези в глазах. Несмотря на кромешную тьму, он вдруг почувствовал свою полную уязвимость. А что, если его сейчас обнаружит часовой?..
Когда он снова поднялся с земли, не отводя взгляд от подозрительного угла здания, там больше ничего не выдавало чужого присутствия. Во всяком случае, никто не поднял тревогу, и в лагере по-прежнему царила тишина. Медленно, стараясь не издавать ни единого звука, он двинулся дальше.
Мак приблизился к строению из гофрированного железа, которое по размеру было меньше остальных. Вынув из кармана авторучку-фонарик, он направил тонкий луч света на оконное стекло. То, что он увидел, полностью устраивало разведчика. Пятнышко света выявило интерьер прекрасно оборудованной лаборатории с длинными столами, уставленными ретортами, отстойниками, колбами, бунзеновскими горелками и длинными рядами пробирок в штативах. У стены напротив окна стояли два огромных холодильника, а на полу в углу — клетки-вольеры с мышами и морскими свинками, которых неурочное вторжение заметно обеспокоило.
Болан еще несколько секунд изучал лабораторию, затем выключил фонарик и отправился дальше. Теперь он хотел подобраться к следующему строению, из окон которого пробивался неяркий свет и где, как ему представлялось, размещался командный пункт базы.
Несколько минут спустя Палач уже стоял у освещенного окна и осторожно заглядывал в комнату.
Он немедленно опознал всех четырех находившихся там мужчин: доктор Брюс и Ворд не вызывали сомнения — он видел их фотографии. Что же касается Роски, то Болан нисколько не был удивлен, увидев его. Уж больно профессионально был оборудован лагерь. Тем не менее при виде этого человека во плоти Болан испытал потрясение: бывший армейский капитан, звавшийся теперь полковником, снова напомнил Палачу о давно минувшем периоде в его жизни.
Так же, как и он, Роски служил во Вьетнаме. За агрессивность на полях сражений его вскоре окрестили Ужастиком. Но уже в самом начале войны он нажил себе многочисленных недоброжелателей. Его упрекали за чрезмерную жестокость по отношению к коренному населению и за то, что он ни в грош не ставил жизнь своих подчиненных. Болан довольно близко знал капитана Роски, что позволяло ему судить о справедливости критических замечаний в его адрес.