прекрасно понимал, что так его маленькая жена пытается справиться с собственным волнением, и охотно подыгрывал. Но вскоре сама Келейр притихла, и ее уже не радовали ни солнце, ни пение птиц, ни предстоящее путешествие.
К обеду она вздумала плакать и отказываться от еды, когда они спешились и сделали привал. А ближе к вечеру ругалась похуже ксабирских пьяниц, проклиная злую судьбу и жесткое седло. Дракон не выдержал и остановил лошадей. Когда он спешился, то просто снял жену с седла и хорошенько встряхнул.
— Кел, да что с тобой такое?! — Рейн взволнованно всматривался в ее бледное лицо.
Келейр лишь тяжко вздохнула и обняла его за шею. А когда дракон поднял ее на руки, то через минуту уже сладко спала. Броган только покачал головой. Так они и за год не доберутся. От волнения его жена была сама не своя.
— И что мне с тобой делать? — Рейн присел под дерево и удобнее устроил Келейр.
Она сопела ему в шею, продолжая обнимать, и дракон принялся поглаживать ее спину, успокаивая. Они уже находились на землях Раегдана. Но дорога до замка такими темпами займет у них еще несколько часов.
— Знаешь, я не жалею, что мы пропустили празднование, — тихо проговорил Рейн и прислонился спиной к стволу дерева. — У меня эти собрания завистников и лицемеров вызывают только одно желание — напиться и носиться по небу. Чем выше, тем лучше. Подниматься до тех пор, пока дышать становится невозможно, а звезды начинают расплываться перед глазами…
Он так высоко поднялся, что крылья от напряжения дрогнули. Хмель ударил в голову, перед глазами все перевернулось, и дракон сложил крылья, камнем падая вниз. У самой земли он обратился, падая в жесткую траву, но был только рад этой боли. Раскинув руки, вновь посмотрел на небо. Оно манило, влекло, только оно и радовало его, только оно не предавало никогда.
Ивар сипло застонал, когда ребра принялись вставать на место и срастаться. Он приподнялся, опираясь руками о землю, и подставил лицо свежему ветру. Порыв подхватил короткие волосы, взъерошив их и смешав черные пряди с одной серебристой. Он встал во весь рост, намереваясь вновь обратиться, когда услышал голос — тихий и почему-то знакомый. Любопытство пересилило желание убраться с поля, и он пошел к небольшому леску. Подойдя ближе, Ивар заметил лошадей, которые мирно паслись у деревьев. Он, словно дикий зверь, обошел их против ветра, не желая вспугнуть и не дав себя учуять.
Здесь голос был слышен отчетливо, и Ивар, скрываясь в тени дерева, прислонился к шершавой коре. Зачем он подслушивал? Боги, он не знал! Но, услышав этот голос так давно, он больше не спутал бы его ни с чьим. Вместо того, чтоб вернуться на проклятое празднование, он прятался жалкой тенью и слушал своего брата. Девушка на его руках спала, видимо утомленная дорогой. Одежда ее ничем не отличалась от одежды Рейна, те же черные штаны и куртка. В ботинках! Леди в ботинках! Ивар удивленно покачал головой.
— Но, для того, чтобы проститься, нам не нужно прибывать вовремя. Верно? — Рейн коснулся губами головы жены. — Знаешь, чего бы мне действительно хотелось, Кел?
Келейр только тихо вздохнула, устраиваясь на руках мужа поудобнее.
— Чего же ты хочешь, брат? — Ивар проговорил одними губами, понимая, что задерживает дыхание, ожидая ответа Рейна.
— Я бы хотел родиться вторым. Проклятье! Только сейчас я понимаю, что это было прекрасно. Ты не поверишь, но я был свободен все эти годы. Я был любим. Я был собой. Никто не верил в меня, но и не требовал оправдать это самое доверие. Я был просто Рейн Броган. Я бы отнес тебя к Оберону. Мы бы поднялись на крепостную стену, и я показал бы тебе, каким видел свой мир все эти годы. Ты бы увидела его моими глазами. А придя сюда, на землю моего отца, я желал бы увидеть мать, которая спешила бы, неподобающе леди, и бежала по ступенькам. Знаешь, их сорок пять! Она бы обязательно споткнулась, потому как торопилась, и не знала, что сказать при встрече. Я хотел бы, чтоб она не могла говорить от переполняющих ее чувств. А я целовал бы ее руки, говоря, что она с каждым годом становится все краше.
Рейн усмехнулся, понимая, что говорит с самим собой, но испытывал огромное облегчение. Он проследил за стайкой мелких птиц, которые пронеслись мимо соседнего поля. Трава на нем ходила волнами под порывами свежего ветра. Ивар стиснул побелевшими пальцами кору дерева так, что она посыпалась на его ботинки. Он слушал, слушал и чувствовал, что в висках все сильнее стучало, а голова шла кругом. Это от вина. Точно от него! Никак иначе…
— Я хочу смотреть в глаза брата и не делить с ним ничего. Я хочу столько рассказать ему и столько узнать. Кому еще я могу поведать, как одна мелкая девчонка перевернула мою жизнь вверх дном и свела с ума? Кому я смогу доверить тебя, если меня не будет рядом? Все эти годы брат принимал удар на себя. С самого детства он был моим щитом, сам не имея возможности укрыться ни от чужих глаз, ни от посягательств врагов. Все, что я хочу, — сделать ему подарок в честь совершеннолетия.
— Что же ты ему подаришь? — сонно спросила Келейр, проснувшись.
— Я подарю ему родовую печать. Она его по праву. Ивар достойно распорядится Раегданом.
— Я поддержу любой твой выбор. Но, может, обнять его будет вернее? Вы не виделись столько времени… — Келейр зевнула. — Объятия очень полезны, дорогой муж…
Ивар не стал более задерживаться. Он услышал достаточно. Некоторое время ошеломленный дракон просто не мог двинуться с места, а затем бесшумно отошел от деревьев и через мгновение черной стрелой понесся в сторону замка.
Переодевшись в платье, Келейр прикрыла плечи накидкой, скрывая измятую местами ткань. В таких условиях счастье, что она вообще смогла привести себя в более-менее достойный вид. Их лошади въехали на широкий мост. Стук копыт отдавался в голове гулкими ударами, и ей немедленно захотелось спешиться. Рейн увидел, что жена по-прежнему бледна, и волнение вновь вернулось к нему. Лиса всегда была как заноза! Что происходило сейчас, он не мог взять в толк. Заболела? Дракон