жадно вдохнул этот запах, но Белла отступила на шаг, теперь ожидая, что он объяснит цель своего визита.
— Мальчишки приходили к тебе вчера? — спросил он, хоть и знал ответ.
Затем Вардван снова поглядел, как парила в безоблачном небе темная птица.
— Да, — кивнула в ответ Белла.
— И ты простила наглецов, — с легким возмущением констатировал факт проректор.
— Верно, тебе и это известно. Могу я…
— Ты слишком добра, Белла. Твое сердце… оно… — Аристакес опустил взгляд на ее грудь, — такое… большое…
— Арис… — с укоризной проговорила Токум и щелкнула мага по носу, как одного из своих учеников.
— Прости… — Вардван почувствовал себя идиотом.
Почему с этой женщиной он всегда себя так чувствовал?
Слова шли не те, все не то!
— Ты слишком привязываешься к ученикам, Белла. Не хочу, чтобы ты страдала. Ты помнишь, как было в прошлый раз?
Зачем он это упомянул?! Вардван мысленно застонал. Токум напряглась всем телом, но смолчала, глядя на проректора исподлобья. Он знал этот взгляд. Снова задел за живое, и так — каждый раз! Может, ему принести обет молчания? Но тревога за подругу не дала остановиться.
— Ты ведь знаешь, какова судьба большинства из этих детей. Не повторяй своей ошибки.
Вардван сделал к ней шаг и протянул руку, в которой лежала небольшая бумажная коробочка.
— Что это? — спросила Белла, принимая подарок.
Коробка казалась совсем крошечной в ее мозолистой ладони.
— Это… — Арис прочистил горло и хрипло продолжил: — Откроешь ее вечером.
— Вечером?
— Когда будешь одна! — уточнил маг, скрывая за хмуростью свое смущение.
— Спасибо, Арис. — Белла тепло улыбнулась ему, и проректор почувствовал, как застучало в висках.
Он что-то хотел добавить, но Токум повернулась, глядя в небо, на своего любимца. Вардван проследил за ее взглядом. Ястреб. Красивое создание. Почти совершенное. Но он знал, что у смотревшей на птицу подруги сейчас в глазах тоска.
— Уже третий год как его нет. Пора отпустить, Белла.
— Никогда! — Глаза великанши вспыхнули теплым светом. — Он должен знать, что его ждут. Всегда.
— Ты действительно веришь, что его душа парит в небесах? Ты так веришь в это, Белла? — глухо спросил маг.
Хмуро он глядел, как одно перо кружится в воздухе, опускаясь на землю.
— Не верю — знаю, — твердо отозвалась Токум.
Она уже привыкла к тому, как шептались за ее спиной, считая немного сумасшедшей. Не странно ли считать, что душа погибшего ученика возродилась в парящей в небе птице? Поскольку мастер была единственным близким для юноши человеком, то и сейчас он оставался рядом, наконец ощущая свободу полета и чувствуя, что не одинок.
— Арис! — Громкий сердитый голос заставил обоих обернуться.
Широким шагом к ним направлялся сам ректор. Саргон сощурился от яркого солнца и поглядел на Вардвана.
— Где Хьюго? Почему ученики до сих пор болтаются по двору? Где его носит?
— А я тебе говорил не приглашать Эверета в академию, — проворчал в ответ проректор.
— Я не приглашал его! — возмутился Элазар. — Он мне должен. И обязан отработать!
— Чем это он тебе обязан? — хитро сощурился Вардван.
Саргон не стал распространяться перед своими товарищами о том, как совсем недавно совершенно «честно» обыграл Эверета в карты на праздновании коронации в Ксабире. Спорили на то, что в случае проигрыша Хьюго обязуется год преподавать в Арфене. Если бы проигрался сам Саргон… Ректор боялся даже представить, как пришлось бы прохаживаться по Центральной площади обряженным в дамское платье…
— Я видела, как Хью покинул замок еще перед рассветом, — вмешалась в их разговор Токум.
— Что значит — покинул?! — Саргон яростно сверкнул глазами.
— Я уже велел Бродику сместить свои занятия и принять вторую группу учеников, которым полагалось заниматься в Кабриуме. Охотник всегда остается охотником, Элазар. Хьюго не место в Арфене, — сухо проговорил Аристакес.
— Он отличнейший специалист. Не являясь, по сути, двуликой сущностью, он как никто знает нашу природу. Он нужен этим детям! И он отработает положенный год! — Ректор прошелся по площадке, затем снова поглядел на своих подчиненных. — Раз ушел, значит, не все спокойно в Ксабире.
Многим при дворе стала мешать корона на голове Дарема Эллгара. Поздно спохватились! Саргон нахмурился, продолжая размышлять, и покинул площадку. Он был почти уверен, что скоро правлению всего рода Эллгаров придет конец. Новые законы, новый порядок… Люди начинают ценить только то, чего уже нет и что невозможно вернуть. Столетия сменяют друг друга, но ничего не меняется в человеческих умах. А значит, быть перевороту.
Ректор тяжело вздохнул и остановился в опустевшем дворе, глядя на замок. В этих стенах опальный принц в безопасности. Но ровно до тех пор, пока королем не будет отдан соответствующий приказ. Если Ирса Эллгара обвинят в измене, то даже стены Арфена его не спасут. Саргон поглядел на разоренные клумбы и покачал головой. Эти дети — как цветы малинии. Яркие, упрямые, цепко держатся своими корнями. Пока кто-либо не додумается взять нож и с легкостью срезать их. Из груди ректора вырвался приглушенный рык.
— Надеюсь, ты вернешься с добрыми известиями, Хью.
Порядок занятий неожиданно был изменен, и теперь студенты следовали по темному коридору под самим замком. Келейр поежилась, прижимая к груди книгу. Было жутко, и оставалось надеяться, что ни один паук или другое многоногое безобразие не додумается спуститься на ее макушку с черневшего над головами потолка.
— Трусишь? — Броган ухмыльнулся и по-братски закинул руку ей на плечи. — Не трясись мелкий.
Она уж было вздумала немного расслабиться, ведь от соседа исходило чудесное тепло. Келейр почти улыбнулась, но дракон продолжил загадочным голосом:
— Эти твари чуют испуг, — он потянул носом сырой воздух, — выходят из своего логова, почесывают свои мохнатые лапки… А потом как кинутся!
Он внезапно сжал пальцы на ее плече, и, только услышав чей-то противный визг, лиса поняла, что этот звук исходит от нее.
— Оставьте свои волнения и страхи. Мы пришли. — Глубокий умиротворенный голос мастера позволил чуть-чуть успокоиться.
Ведьмак распахнул высокие решетчатые ворота, которые