— Что тут говорится?
Катон взял меч и мысленно перевел: «От Германика Л. Батиаку, его Патрокл». Вдоль хребта его пробежал холодок изумления, и он непроизвольно посмотрел вниз, на обезображенное страшной раной лицо главного центуриона. Неужели этот человек был когда-то в юности привлекательным? Настолько привлекательным, что снискал привязанность и любовь великого полководца Германика… В это было трудно поверить. Катон знал Бестию лишь как грубого, жесткого ревнителя дисциплины. Но кто знает, какие тайны хранит в себе до кончины своей человек? Некоторые из них покойный так и уносит с собой в подземный мир, но с иных опадают покровы.
— Ну? — нетерпеливо спросил Макрон. — Что там говорится?
Зная о нетерпимости своего центуриона к однополой любви, Катон быстро сообразил, что ответить:
— Это подарок Германика за отменную службу.
— Германика?
— Боюсь, уважаемые, тот холм создаст нам проблему.
Полководец указал жезлом на ту сторону реки, и взгляды всех старших командиров проследовали за его рукой. Помимо четырех командиров легионов окружение Плавта составляло множество облаченных в алые плащи офицеров его штаба. Приглядываясь к своему брату Сабину, горделиво носившему почетный чин префекта кавалерии, Веспасиан мысленно посмеивался над его вычурным раззолоченным нагрудником, годным более для парада, чем для боя. Впрочем, по части обилия и вычурности золотых украшений с Сабином успешно соперничал Админий, британский вождь, не поладивший со своим братцем Каратаком и прибившийся к римской армии в качестве проводника и посредника на переговорах с туземцами. Победа Рима сулила ему возвращение земель и титула, и хотя в этом случае он уже не остался бы суверенным правителем, необходимость поступиться независимостью ради власти его, похоже, не смущала. Веспасиан не испытывал к предателю своего народа никаких чувств, кроме презрения, а потому быстро перевел взгляд с бритта на реку.
Дальний берег поднимался к тянувшемуся вдоль реки невысокому кряжу, гребень которого варвары наспех укрепили. Работы продолжались и сейчас: римляне могли видеть крохотные фигурки людей, трудившихся над завершением начатого. Перед предполагаемым местом переправы врагов бритты успели выкопать основательный ров; выбранную из него землю насыпали на тот же гребень позади, увеличивая высоту оборонительного вала. На вершине его вбивали частокол, а по обе стороны защитной линии, там, где гряда сбегала в топи болот, были возведены усиленные дополнительные укрепления.
— Вы, должно быть, заметили, что уровень реки на этом отрезке колеблется вместе с приливами, — продолжил Плавт. — И если вы присмотритесь повнимательнее к противоположному берегу, то увидите, что Каратак уже пытается использовать ее русло, чтобы помешать нашей переправе. Насколько трудно будет преодолеть эту преграду, зависит от уровня поды. Трибун Вителлий, что намечается: подъем или спад?
Вопрос явно застал недавно прикомандированного к штабу Плавта трибуна Второго легиона врасплох, и Веспасиан злорадно улыбнулся. Служба при штабе, на виду, разумеется, открывала прекрасные возможности для карьеры, но, с другой стороны, и допущенные оплошности были здесь тоже очень заметны. На какой-то момент показалось, что трибун попытается блефовать, однако Вителлию достало ума не рисковать, хотя он и попытался загладить свою неосведомленность.
— Я выясню, командир.
— «Я выясню, командир» — это то же, что «я не знаю, командир»? — сухо осведомился Плавт.
— Так точно, командир.
— Тогда выясни это немедленно, — приказал Плавт. — И отныне запомни, что тебе по должности полагается знать такие вещи. В будущем я никаких отговорок не приму. Это понятно?
— Так точно, командир, — отчеканил Вителлий, отсалютовал и спешно покинул сцену.
— В последнее время от моего штаба невозможно добиться проку, — пробормотал Плавт.
— Так и есть, командир.
Легаты обменялись понимающими улыбками. Трудно было предположить, что какой-либо штабной офицер окажется осведомленным относительно водного режима впервые увиденной им реки. С другой стороны, если не загружать этих расфуфыренных малых задачами, имеющими хоть какое-то отношение к ходу кампании, непонятно, зачем они нужны вообще. Вот и получалось, что при всех преимуществах штабной службы всем заполучившим тепленькие местечки приходилось порой сносить и не совсем заслуженные упреки.
Напрягая глаза, Веспасиан смог разглядеть над водой лишь зловещие кончики вбитых в дно кольев. Не то чтобы непреодолимых, но вполне способных поранить пехотинца или вывести из строя лошадь. Это означало, что переправляться придется медленно, осторожно, задерживаясь перед ловушками, а поскольку обороняющиеся будут осыпать наступающих камнями, стрелами и дротиками, любое промедление встанет римлянам в множество жизней. А ведь помимо водной преграды им предстоит форсировать еще ров и земляной вал.
— Мы могли бы прикрыть штурм метательными машинами, — предложил Веспасиан. — Камнеметы снесут частокол, а стрелометы отобьют у варваров охоту высовываться из-за вала.