—Это сколько же, получается, тебе лет?
Прежде чем ответить, Эш отхлебнул пива.
—Одиннадцать тысяч пятьсот пятьдесят один год. И — да, я чувствую груз прожитых лет, если ты хотел спросить об этом.
—Слушай, я и не подозревал! Одиннадцать тысяч лет! Надо же! Времена мамонтов и динозавров! А люди
[27]
наша семья дружила домами.
Ник фыркнул и от души расхохотался. Несмотря на все его странности, Эш ему нравился — и не в последнюю очередь чувством юмора.
—Ладно, так зачем ты меня вызвал?
—Хотел с тобой поговорить в таком месте, где нас не сможет подслушать Кириан.
—О чем?
Ответить Эш не успел — к ним подплыла роскошная брюнетка в черном супермини. На Ника она взглянула безо всякого интереса, а вот Эшу положила на грудь наманикюренную ручку и, приподнявшись на цыпочки, прошептала что
[28]
, а девчонки все равно на тебя вешаются!
Эш усмехнулся:
—Врожденное обаяние, Ник. Либо оно есть, либо нет.
—Да, но представь, как обидно тем, кто его лишен! По
[29]
ответил тот.
Ник кусал губы, едва сдерживая смех. Только Чериз Готье могла так себя вести с Ашероном, внушающим ужас каждому, кто его видел! Знала бы она, что опекает человека одиннадцати тысяч лет от роду!
—Мама, Эш не ребенок, не надо с ним нянчиться!
—Поверь мне, Ник, — отозвалась мать, поправляя на Ашероне воротник плаща, — за ним нужно присматривать, как и за тобой. Вы, мальчики, считаете себя уже взрослыми, думаете, что весь мир у ваших ног...
Если бы она только знала!
—Вот что я вам скажу, — продолжала она, — почему бы вам с Эшем не заглянуть вечерком ко мне в «Убежище»? Угощу вас земляничным печеньем и печеной картошкой по -каджунски.
Составите мне компанию, а если тебе, Ник, надо заниматься, то посидишь в задней комнате.
Когда же мама поймет, что он уже вырос? Для нее он всегда останется пятилетним малышом, за которым нужен глаз да глаз! И все же Ник очень любил свою мать.
—М -м... хорошо, зайдем, если будет время.
—Вот и молодец. — Порывшись в сумочке, она достала две двадцатки и протянула их Эшу. — Это за рис и бобы. И, если еще будешь пить, — домой отправляйся на такси. Понял меня?
—Понял, миссис Готье, спасибо, — безропотно отозвался Эш, принимая деньги.
Улыбнувшись, она поцеловала Ника в щеку, а Ашерона потрепала по плечу.
—Ну что ж, мальчики, ведите себя хорошо и не ввязывайтесь в неприятности.
—Постараемся, — кивнул Ник.
Едва она ушла, он повернулся к Ашерону.
—Ох... извини, пожалуйста! И спасибо за терпение.
Ашерон протянул ему сорок долларов.
—Ник, никогда не стыдись своей матери. Будь благодарен судьбе, что она у тебя есть.
—Поверь, я благодарен, — ответил Ник, сунув деньги в карман.
Он улыбнулся, задумавшись о матери. Да, Чериз готова по -матерински опекать весь мир, — но стоит ли этому удивляться? Не ее ли отец выгнал из дома в пятнадцать лет, узнав, что она беременна Ником? Неудивительно, что любой одинокий и неприкаянный подросток вызывал в ней желание позаботиться о нем, накормить, отогреть своим теплом.
Вернулся бармен с порцией риса и бобов для Ашерона.
Косо взглянув на тарелку, Эш передвинул ее Нику.
—Ты, кажется, говорил, что умираешь от голода?
Ник и вправду был голоден, однако чувствовал, что две порции ему не одолеть. Вдруг он подумал: он не раз видел, как Ашерон пьет, но никогда не замечал, чтобы тот что -нибудь ел.
— Слушай, а ты вообще -то ешь?
—Вообще -то ем. Но того, что мне нужно, в этом меню не найти.