Не то чтобы военные заправляли делами – это делали предприниматели, гангстеры и иностранные инвесторы, – но военных попросту было больше. В сущности; люди вроде Бакунина уже не раздражали Воронцова. Бакунин являлся одним из многих людей, которых он смутно недолюбливал и присутствия которых старался избегать.
Город казался скопищем огней, окруженным редкими и жалкими огоньками поселков, дач нуворишей и мелких крестьянских хозяйств. Новый Уренгой располагался на северной оконечности тайги, где чахлый карликовый лес вырождался в болотистые пустоши, переходившие в необъятные пространства северных тундр до самого побережья Карского моря. Это и была зона ответственности Воронцова – за тем исключением, что здешняя милиция играла роль трех легендарных обезьян, которые ничего не видят, ничего не слышат и ничего никому не скажут. Местные заправилы, в том числе и шеф Воронцова, лично присматривали за тем, чтобы он не совал нос куда не надо. Никто не имел права вмешиваться в священную миссию добычи газа и нефти из-под вечной мерзлоты.
– Нам оставлен знак, что действовал профессионал, – пробормотал Воронцов, обращаясь скорее к Дмитрию, чем к Бакунину. Горов согласно кивнул.
– Ну и что? – резко произнес Бакунин с таким видом, словно температура воздуха была единственным вопросом, достойным его внимания.
– Но здесь есть кредитная карточка – такая чистая, должно быть, хранилась в бумажнике или в конверте, – сообщающая нам личность убитого. Она оставлена так, будто ее не заметили.
– Но почему позвонили мне? – сердито спросил Бакунин.
Обилие выпивки, недостаток сна... Грубость и жестокость, наложившие неизгладимую печать на черты широкоскулого лица Бакунина, могли объясняться любой из этих причин, но на самом деле объяснение коренилось в ином. Этот человек и в самом деле был жестоким; он глядел на окружающий мир с ненавистью и подозрительностью злобного борова.
– Не знаю, полковник, – отозвался Воронцов. – Очевидно, кому-то понадобилось ваше присутствие. Впрочем, поскольку убит американец, то в конечном счете вас бы все равно поставили в известность, не так ли? Возможно, наш таинственный информатор просто экономил наше время.
Еще один большой вертолет с рабочими пророкотал над ними на низкой высоте. Воронцов подождал, пока шум мотора не стих в отдалении. Он глядел на безобразные блочные коробки жилых домов и учреждений Нового Уренгоя. Уличные фонари гасли по мере наступления нового дня. Мерзлые пространства тундровых болот, сумрачные и пустые, тянулись во всех направлениях до горизонта. Город торчал посреди ландшафта, словно рассыпанная коробка строительных блоков, обнесенная сторожевыми башнями газовых и нефтяных вышек.
– Кому-то хотелось, чтобы мы оба узнали об этой смерти. Я не знаю почему. Разве его имя что-нибудь говорит вам, полковник? В конце концов вы вращаетесь в более высоких кругах, чем я.
Губы Дмитрия, стоявшего за плечом Бакунина, на мгновение изогнулись в холодной усмешке.
– Пока мне кажется, что я не слышал о нем, но я проверю.
– Вы берете расследование под свой контроль?
Бакунин покачал тяжелой головой.
– Вы – следователь. В настоящий момент это обычное убийство. Вероятный мотив – ограбление.
– Посмотрите на его ботинки. Он не мог идти сюда пешком из города. Если его привезли сюда, то он знал убийцу... По крайней мере, знал, с кем он собирается встретиться.
Бакунин коротко кивнул и закурил новую сигарету, прикрыв ладонью от ветра золотую зажигалку.
– Сколько времени прошло после убийства?
– Кто знает? Сомневаюсь, что патологоанатом сможет дать точный ответ. На первый взгляд – часа три, не больше.
– Мне позвонили два часа назад. Вам тоже?
Воронцов кивнул.
– Звонивший был заинтересован в том, чтобы колеса завертелись побыстрее. Он не хотел ждать, ведь кто-то мог обнаружить тело, и...