— Ты, Джилл, необыкновенная девушка! Никогда не угадаешь, с чего ты заведешься.
— Всякий завелся бы, как ты выражаешься! Ну что ты такое говорил?
— Старушка, я только хотел, как лучше!
— Вот! В том-то с тобой и беда. Ты всегда хочешь, как лучше! Бродишь по миру и хочешь, как лучше, пока люди не мчатся, сломя голову, просить защиты у полиции. Да и вообще, что может леди Андерхилл отыскать во мне такого уж дурного? У меня полно денег, я — одна из самых модных светских красавиц. Можешь не верить мне на слово, а сам ты вряд ли это заметишь, но так описал меня мистер Сплетник в «Морнинг Миррор», когда сообщал о моей помолвке с Дэреком. Мне горничная показывала. Длиннющий такой абзац, и весь обо мне. И фото есть! На нем я, правда, похожа на зулусского вождя, снятого в угольном подвале в густой туман. Ну, кто посмеет что-то сказать против меня? Я — идеальный приз. Наоборот, леди Андерхилл, услышав новость, завизжала от радости и распевала песни на всю Ривьеру!
— Д-да… — с сомнением протянул Фредди. — Да-да, не иначе.
Джилл кинула на него суровый взгляд.
— Фредди, ты что-то от меня скрываешь. Ты
Привел меня Джонни к мамаше своей,
Она посмотрела куда уж грозней
И быстро свой взгляд отвела.
В себе подавила глухую грозу,
Мигнула, вздохнула, смахнула слезу
И жалобно так завела:
«Бедняжка, мой Джон!
Ах, бедняжка мой Джон!»
А ну-ка, Фредди, ты — хор! Подтягивай! Давай развеселимся! Нам это нужно!
Привел меня Джонни к мамаше своей…
— «Мамаше своей!» — хрипло подтянул Фредди. Любопытное совпадение, песню эту он любил, даже с большим успехом исполнял три раза на деревенских праздниках в Вустершире и льстил себя мыслью, что может спеть ее с не меньшим чувством, чем любой другой. От всей души он подпевал Джилл пронзительным голосом, пребывая под твердым впечатлением, что в музыкальных кругах он именуется «вторым».
Она посмотрела куда уж грозней
— Пом-пом-пом!
И быстро свой взгля-я-ад отвела…
Весело, упоенно Джилл заливалась во все горло. Сходство ситуаций поднимало дух, превращая, каким-то образом, все ее страхи в нелепость, а надвигающуюся трагедию, терзавшую ей нервы, — в форменный фарс.
Мигнула, вздохнула, смахнула слезу
И жалобно так завела:
«Бедняжка, мой Джон! Ах…»
— Джилл, — перебил ее голос от двери, — я хочу познакомить тебя с моей матерью.
— «Ах, бедняжка мой Джон!» — подблеял злополучный Фредди, не в силах умолкнуть.