— Врагам? Забавно... — Уинфилд растянулась на полу, свела пальцы за головой и сделала десять медленных упражнений для пресса. Немного отдохнула и сделала еще десять.
— В честь встречи в верхах, — продолжала Банни, — Никки написал еще одно скучное эссе «Дорогому отцу».
— Помню, что сказал наш собственный Дорогой Отец, когда я показала ему одно эссе. — Уинфилд перекатилась на живот и сделала десять упражнений йоги под названием «кобра». Потом десять раз «саранча». Потом стала их чередовать.
— Ты прекратишь это издевательство? — взвизгнула Банни. — Не все присутствующие страдают отсутствием аппетита.
— Папа считает, что Никки радикал. Он сейчас в этом здорово разбирается.
Банни наморщила нос.
— Я бы
* * *
— Я ему не скажу, — пообещала Ленора Риччи. — Баз тоже не скажет. Так откуда ему знать, что миссис Эйлер — это также и мисс Хигарти?
— Неужели он так плохо информирован? — с тревогой спросила Эйлин.
— Винс? Сейчас у нас рождественские каникулы для будущего папочки Юджина Риччи, больше ничего его не интересует. — Ленора засмеялась. — Знаете, впервые в жизни я почувствовала себя человеком. Теперь, когда стала инкубатором для крошки Юджина.
Обе женщины посмотрели на свои ноги, поджариваемые средиземноморским солнцем.
— Думаю, — произнесла Ленора задумчивым тоном, — вы не представляете себе, что такое мафия.
— Ох, разве нет?
— Я имею в виду, по отношению к женщинам.
Тишина установилась надолго. Легкий средиземноморский ветерок убаюкивающе шуршал песком. Потом Ленора снова заговорила:
— Винс две недели изучал База, искал пятна на совести, способ поймать его на крючок. И никогда не задавал себе вопрос: «А кто эта крошка, на которой женат Баз?» Не думаю, чтобы вы были под прицелом, Эйлин. Если бы вы не принадлежали Базу, Винс с удовольствием поднял бы вас на вилы. Но вы не просто привлекательная женщина, имеющая собственную жизнь. Вы имущество, собственность, поэтому — руки прочь. Я вас успокоила?
— В значительной степени. — Эйлин нахмурилась. — Ленора, как устроена мафия? На что она похожа?
— Разрастающиеся щупальца, огрызающиеся друг на друга. И никто не пытается оглядеться по сторонам, понять, что происходит вокруг. Разве что Итало, но он стареет.
— Другими словами, для Винса я вообще не человек?
Ленора издала странный, похожий на злобное шипение, звук.
— Надеюсь, кое-что переменится. — Она приподнялась на локтях и с усмешкой посмотрела на Эйлин. — Я всю свою жизнь провела среди мафии. Для любого из наших мужиков я — просто дырка, чтобы приладить свою штуковину. Для моей семьи важно было одно: проследить, чтобы никто не сорвал мою ягодку, пока я не подцеплю кого-нибудь вроде Винса. Если такие появлялись на горизонте, у них на уме было одно: эта киска нетронутая? Если да — не приставайте с глупостями. — Ленора снова легла. Через некоторое время шепчущий ветерок снова погрузил их в сонное оцепенение. Где-то в отдалении фыркнула моторная лодка, скользившая по воде, настолько соленой, что в нее невозможно было погрузиться.
Североитальянцы ведут отсчет своей территории от Рима: к северу от них — Европа, к югу — Африка. Это откровенная недобросовестность: разделительная линия — это узкий пролив между Сицилией и Тунисом. А вдоль пролива есть еще южные итальянские земли, островки Пантеллерия, Лимоза и Лампедуза. Самый маленький — Гроттерия, похожий на вулканическое "О" с выщербленным кусочком, чтобы корабли могли заходить в лагуну. Вдоль лагуны тянутся ухоженные пляжи с белым, как сахар, песком, полоса которого достигает подножия черных вулканических скал.
В середине восьмидесятых коммуна Гроттерии подписала контракт с «Риччи-энтертэйнмент, Инк». И остров стал прибежищем любителей купаться нагишом, подстегивать свои оргазмы химическими способами, неортодоксально подходить к выбору сексуального партнера и так далее. И играть. Маленький островок уже обзавелся традициями, в числе их — пышный обряд анти-Рождества, как это называл персонал. Иными словами, здесь появились и приверженцы культа Антихриста.
Обе миниатюрные брюнетки зачали в одну и ту же ночь, но догадывалась об этом только Ленора. Они целыми днями полулежали в парусиновых шезлонгах, глядя в сторону Мальты, в купальниках «без верха». Загар у них был тоже одинаковый. В казино они не показывались.
А их мужья оставались белокожими. Винс в первый же вечер подвел База к столу с рулеткой и бросил перед ним груду жетонов на тысячу долларов. Перед этим он еще раз повторил, что готов сделать все для человека, сделавшего Ленору беременной, — неосознанно точное замечание, заставившее База покрыться холодным потом.
Винс датировал зачатие Юджина Риччи той ночью, когда вернулся из Флориды и, как он выразился, «бросил палку своей старушке». Его иллюзии росли и крепли в форме эмбриона гарантированно мужского пола, которому предназначено было носить имя отца Винса, специалиста по пешням для льда. Винс еще не знал, что Баз продул свою и тысячу, кроме дареной, а потом, заранее отсчитав еще тысячу для «блэкджека», проиграл две.
Базу казалось, что он очень вырос: одинокий, но не драматически, а благодушно-невозмутимый, он служит объектом критического внимания шейхов, промышленных магнатов, обворожительных женщин, в том числе той очаровательной блондинки, что деловито и уверенно держит карты и, не моргнув глазом, дарит казино по несколько тысяч долларов за вечер! А когда он сам проигрывал, то чувствовал какое-то своеобразное мазохистское удовлетворение. К черту чувство вины!
В баре, потягивая здешний фирменный напиток под названием «Материнское проклятие», Баз слушал песню Бинга Кросби «Я мечтаю о белом Рождестве». Песчаные пляжи Гроттерии обеспечивали любое количество белизны, но Баз до них не добрался. Он и без того получал кучу удовольствия.
* * *
Чарли Ричардс встречал Рождество в три приема. Вначале, в канун Рождества, он приехал к Стефи на остров. Сидя перед камином после ленча, он смотрел на танцующие над поленьями языки пламени. Вымоченные морем, а потом высушенные ветром, поленья горели ярко-желтым огнем. Корешки книг, которыми были уставлены стены гостиной, отблескивали, как густая, маслянистая горчица.