…Высокий остров есть на лоне Амфитриты.
На нем уже не раз, злой бурею прибитый
К твоим, Финляндия! и шхерам и брегам,
Спасенье находил моряк своим судам.
Высоким назван он, сей остров, ввысь подъятый,
Пустынный, полный скал, туманами объятый;
Он мрачен, гол и дик — но дичи он лишен:
Едва трех рыбаков бедно питает он.
Здесь вам узнать пришлось, что Парка вам сулила:
Златая ль жизнь вас ждет иль скорая могила.
Злым ветром весь корабль истрепан и избит,
И вдруг о твердый он кидается гранит…
Тут смерть предстала вам. Вы видели могилу.
Разбило киль в куски и руль ваш вмиг скосило.
Все планки, задрожав, как щепки, раздались,
И с моря волны к вам в каюты ворвались,
Труп корабля погиб. Все, что грузнее было
Из скарба, — шло на дно, а легкое — поплыло.
И был тут крайний срок, чтоб к суше подплывать:
И усмотрев Небес над вами благодать,
Что жизнь Они дарят, вы в море побросались;
Надеждой, ужасом в вас души волновались.
Вам берег близок был — и вы уже на нем:
А груз богатый пусть лежит на дне морском.
Ведь тот, с кем на море крушение случится,
Презрев богатства все, лишь жизнь спасти стремится.
Нагой бросается он в волны. Спасшись сам,
Он счастлив, пусть хоть весь достался скарб волнам.
Вы были в радости и в страхе в то же время…
Как скуден остров тот, что ваше принял бремя!
Ничем решительно он угостить не мог
Гостей своих. Но тут опять Господь помог:
В обломках корабля на берегу в прибое
Сыскали вы и хлеб и овощи. Но вдвое,
Чем голод, тягостен вам зимней стужи страх:
Как быть без крова здесь при зимних небесах!
И снова смерти лик пред вами рисовался…
Как вдруг гонец от вас пред нами показался.
От радости в слезах, что все же вы спаслись,
Лифляндцы, ревельцы навстречу вам неслись.
Бог славится в церквах, а школы шлют приветы.
Кто плакал и вздыхал, все радостью согреты.
И это дорогой мой друг все испытал,
И здесь всем странам он подробно рассказал,
Сам о себе свидетель. Пусть же все внимают
О том, что для тебя, Германия! свершают.
И сила нас гнела и зависть и раздор,
Но смело дали мы бесстрашный им отпор.
Господь утешил нас за долгие невзгоды
И, благостно хранив, привел нас в эти воды,
Где Волга множеством потоков разлилась
И в Каспий полною струею пролилась.
Пусть Бог и доле нам спасенье посылает
И дело славное от бед оберегает!
Голштинья счастия и радости полна,
Сумев подвинуть так вперед свои дела!
В чем императорам и папам отказали,
В чем королям запрет
Так мчи же нас. Борей, дыханием своим:
Что мы замыслили, мы скоро совершим!
Глава XXII
(Книга II, глава 7)
О княжеском и посольском наказах, которые мы соблюдали во время посольства
Когда теперь у господ послов в Ревеле собралась вся их свита, они велели прочитать княжеский наказ о порядке, полученный в Готторпе. Он гласил так:
«МЫ, ФРИДЕРИК, Божиею милостию наследник норвежский, герцог шлезвигский, голштинский, стормарнский и дитмарсенский, граф ольденбургский и дельменгорстский и проч., свидетельствуя всем и каждому из находящихся при нынешнем нашем отправляемом в Москву и Персию посольстве — свою милость, объявляем при этом:
Так как мы, по важным причинам, назначали и определили мужественных и ученейших наших советников и дорогих верных нам Филиппа Крузиуса, лиценциата прав, и Отгона Брюггеманна нашими послами к великому князю московскому, государю Михаилу Феодоровичу, нашему любезному дорогому господину дяде и шурину, а затем и к королю персидскому, снабдив означенных лиц для этой цели знатною свитою, то и почли мы за благо, дабы, наряду с исправлением порученных им нами дел, вверенная им княжеская честь содержалась в должном внимании всеми, в особенности же свитою, и дабы им оказывались, в уважение к нам, всякие должные честь, повиновение, почтение и послушание, — выработать сей нижеследующий придворный порядок, по которому обязаны жить и все вместе и каждый в отдельности.
Для начала и прежде всего предписывается всем и каждому, состоящему в свите этого нашего посольства, оказывать вышеозначенным нашим обоим послам, в уважение к нам, всякую должную честь, повиновение и услуги. Всему тому, что они, как сами, по какой-либо нужде, так и через назначенного их маршала, прикажут, определят или постановят, должно повиноваться без противоречий и отговорок; всегда должно им оказываться необходимое послушание. Сим мы, даем означенным нашим послам авторитет и силу строго судить, смотря по качеству дела, всех непокорных и непослушных и наказывать их.
Так как страх Божий должен быть началом, срединою и концом всех дел, и так как он, прежде всего, должен прилежно соблюдаться всеми и каждым в столь дальних поездках, то сим приказывается решительно всем находящимся в свите, чтобы они во всех действиях своих ставили себе в обязанность истинный страх Божий, всегда присутствовали при полагающихся проповедях и богослужении и помогали бы умолять Всемогущего Бога о счастливом успехе этого нашего важного предприятия, а напротив совершенно бы отстранялись и воздерживались от клятв, проклятий, богохульства и других грубых пороков, под опасением немилости нашей и наказаний, какие нашими послами будут назначаться, смотря по важности преступления, без внимания к лицу.
Равным образом сим строго воспрещается нами и всякое беспорядочное провождение времени в обжорстве, пьянстве и иных излишествах, от которых обыкновенно происходят всякие неприятности.
В особенности же все и каждый из состоящих в нашем посольстве должны стараться о единодушии. Каждый обязан, по достоинству своего состояния, жить в добром согласии со своими товарищами, и один должен оказывать другому всякую добрую дружбу, любовь и поддержку: от ссор же, споров, ненужных грубостей, ругани и побоев следует воздерживаться. В случае недоразумений не следует прибегать к самоуправству, но если у кого есть на другого жалоба, то следует ее заявить маршалу, который или сам постарается уладить спор или же, если это ему не под силу, с достодолжным почтением сообщит об этом деле нашим послам, имеющим, по известному нам их умению, постановить окончательное решение, которому всякий должен повиноваться. Мы сим строго и совершенно воспрещаем самовольные вызовы, драки и дуэли в нашем посольстве и в свите, так как ими легко мог бы быть нанесен ущерб нашей высокой княжеской чести, в особенности — перед чужими нациями. В этот запрет мы решительным образом включаем как высших офицеров, так и простых служителей.