- И вообще у нас хорошо. И зелень есть, и воздух свежий. А в Брыковке не такой.
- Кончатся дожди, опять пылища будет, - пригрозил ей Андрей.
Мать промолчала, только посмотрела на Дину, и Дина тут же рассердилась на Андрея. Тоже мне художник! Глаза-то на портрете - это глаза матери, а не Ивана Чижикова! Темно-карие и ясные. Не умеешь рисовать, так нечего было соваться!
- Но у него тоже были карие, - возразил Андрей.
- Карие, - подтвердила мать.
- А у Лельки мать добрая, - озорным шепотом произнесла Дина. - А у Верки Щегловой и вовсе.
- Я злая! - твердо сказала мать. - К тому же ты сама понимаешь, что тебе нужно ехать.
- Да, - с тоской ответила Дина, - понимаю. Но мне надоело! Даже в походы меня сроду не брали!
- Но ведь я с тобой сидел, - утешил ее Андрей. - И, если нужно, еще сидеть буду...
Из дому они вышли все втроем. Андрей сегодня первый раз выходил на упаковку, а Дина отправилась проводить их, заодно ей нужно было зайти в гастроном.
По дороге к гастроному Дина нарочно завернула на Лелькину улицу. Надо же разведать, собирается Лелька в Брыковку или нет.
Улица в этот утренний час была пустынной и тихой. Только с Волги то и дело набегал ветерок, и тогда листья на деревьях начинали о чем-то шумно беспокоиться. Солнце, уже давно поднявшееся над горизонтом, было скрыто облаками, оно не грело и не светило, но облака притиснулись к самому краю неба. Значит, небо будет голубым.
Окна в Лелькиной квартире были, как обычно, распахнуты настежь. Огурца в окне чудес уже не было: Лелька, наверное, его съела. Но зато там было большее чудо - сама Лелька. Она сидела на подоконнике спиной к улице и что-то шила.
- Вот дуреха! - доносилось из глубины комнаты. - Ну и дуреха!
Не иначе, как Лелька переделывала в сарафан еще одно платье!
Дина подобрала яркий лоскутик, упавший с подоконника на тротуар, и улыбнулась Лелькиному затылку.
- А, явилась! - не оборачиваясь, сказала Лелька. - Вещи принесла?
- Какие вещи? - невинно спросила Дина.
- Не мои же. Мои на месте, в чемодане.
- Так рано же, Лелька! Еще два дня.
- Все равно неси. Я уже уложилась. За тобой дело.
- А огурец ты съела?
- Съела.
- Без меня?
Лелька обернулась и расплылась в улыбке:
- Оставила. Сейчас принесу.
Она спрыгнула с подоконника в комнату и ушла. Через минутку вернулась, держа в одной руке половину огурца, а в другой книгу.
- Это съешь, а это отнесешь Верке.
- Верке? Так мне же некогда, Лелечка! Мне за хлебом, а потом за маслом. - Дина вынула из кармашка доказательство - деньги.
- Все равно отнеси, - сказала Лелька хмуро. - Я с ней из-за фикуса поругалась и не пойду к ней ни за что! А она скоро уезжает.
- Куда?
- Не знаю. Совсем уезжает.
- Как совсем?
- Очень просто - совсем. Туда ей и дорога!
- Куда туда?
- А я почем знаю!
- Жалко Верку.
- Верку?.. Жалко?.. С ума сошла!
- Все равно жалко!
Дина присела к Лельке на подоконник и стала есть огуречную половинку, сокрушаясь о том, что Верка уезжает и что где-нибудь кому-нибудь она наделает пакостей. Прозевали Верку, проморгали! Прошляпили!
- Иди! Иди! - принялась Лелька спихивать Дину с подоконника. - А то уедет, скажет: "Из-за фикуса ругалась, а мою книгу зажулила". Иди! По дороге съешь.
- Ладно. Только я из-за фикуса с ней ругаться не буду.
- Врешь! - злорадно сказала Лелька. - Будешь!
- Не буду.
- Будешь!
- Честное слово, не буду!
Облака уже убежали за горизонт, вовсю светило солнце, в Лелькином дворике чирикали воробьи, и ругаться сегодня и в самом деле ни с кем (пусть даже с Веркой, с которой приходилось ругаться пять раз в неделю) не хотелось.
Лелька смилостивилась:
- Ладно, не ругайся. Только ты ей все-таки скажи еще раз от меня, что она дрянь!
Лелька снова уселась на подоконник кромсать платье, а Дина, покончив с огурцом, двинулась к Верке.