Каличей обратно дослуживать, а здоровых на кичу.
ЗТМ.
Плац, на плацу шагистикой занимается рота почетного караула. Красивые нарядные солдаты, все движения отточены - парад, одним словом.
За кадром: Первый комендантский полк. Тот самый полк, который почетным караулом встречает в аэропортах президентов разных стран. Показательная часть. Лучший полк в стране.
В кадре: У самого дальнего угла казармы толпой идет разношерстно одетое стадо то ли солдат, то ли бомжей - это "дизеля".
За кадром: Но есть в этом показательном полку еще одна казарма, от КПП наискось направо. Это пункт сбора военнослужащих, или, как его здесь называют - "дизелятник". Здесь ждут своей участи "дизеля", подследственные, потенциальные дисбатовцы. Почти все мы из Чечни. Кто после ранения, кто из плена, кто просто сбежал. Нам давно уже на все плевать и мы просто ждем, что будет дальше с нами.
Столовая, солдаты чистят картошку. Среди них Сидельников, Мирзуха, Колян и Андрияненко.
Мирзуха: - А рядом с тобой кого-нибудь убивало?
Колян: - Конечно. Мы вместе лежали, мне в бок зарядило, а ему в спину.
Мирзуха (достает вставную челюсть): - А мне зубы вышибло. Во, видел. На излете. Вот так прошла.
Андрияненко: - Вот бы служить здесь, а? Можно было бы ездить домой чуть ли не каждый день.
Колян: - Тебя не возьмут в эту роту с твоими ногами. Здесь же надо маршировать по шесть часов в день.
Андрияненко: - Дело не в коленях. Просто у меня нет денег.
Колян: - Ну да. Эта парадная рота не про нас. Здесь служат сынки тех, кто сумел отмазать их от войны, или дал денег кому надо.
Мирзуха: - Здорово, да? Президента видят. Что бы ты сделал, если бы Президент с тобой за ручку поздоровался?
Колян: - Завалил бы его.
Мирзуха: - Вот это служба, это я понимаю. Они, наверное, не вшивые совсем и не голодные. Их, поди, и не бьют даже... Интересно, а сколько стоит откупиться от войны?
Сидельников: - По разному. В Москве, говорят, двадцать пять миллионов.
Мирзуха: - Ого! Это откуда ж взять такие деньги? Это знаешь что... Если я продам дом, две коровы у меня, еще мотоцикл есть, сарай... Нет, все равно не хватает. Даже половины не набирается. Все равно на войну пришлось бы ехать.
Андрияненко: - А вот было бы здорово, если бы парни взяли да прямо с аэродромов привезли бы президентов сюда, в дизелятник. И к нам в казарму, и показали бы им, все, что здесь происходит. Вот, мол, господа президенты, смотрите, что у нас в армии делается и как служат парни, которые из чучундрии. А что? Дать им денег, подговорить... Может, тогда все и измениться.
Сидельников: - Нет. Их за это самих отправят в Чечню.
Колян: - У нас в учебке одного сержанта отправили за то, что он пропил старый овчинный полушубок. Он ехал вместе с нами в одном вагоне. Его убили потом в Грозном.
Мирзуха: - А мы два бэтэра продали.
Сидельников: - Как это?
Мирзуха: - А так. На зачистку ехали, а тут чехи. Первый бэтэр подорвали, взводный сразу погиб, а ротного ранило, они его дорезали потом. Куда едете, говорят. Вам бэтэры везем. Ну, за четыре лимона продали и обратно в полк. Я ведь даже бежать не пытался. А меня судят теперь по этому делу. Двенадцать лет обещают за продажу оружия. Зампотыл, сука, списал на нас все, что пропили в полку за это время - двенадцать стволов, гранатометы, соляру, бушлаты. По его рапорту выходит что в том бэтэре одних валенок целый КАМАЗ был.
Колян: - Че-то дешево - четыре лимона.
Мирзуха: - Сколько дали. Не на рынке же, не поторгуешься.
Колян показывает вырезанные из картошки две женские груди. Сидельников тоже выточил кое-что. Солдаты ржут.
Строй. Казарма. Голый по пояс старшина ходит перед строем.
Старшина: - Пшеничников!
Пшеничников: - Я!
Старшина: - Иди сюда. Ты ж у нас калич?
Пшеничников: - Так точно.
Старшина: - Че с тобой?
Пшеничников: - Контузило.