— Уверена, тебе хотелось отреагировать во время данной процедуры. Закричать, возможно, заплакать. Благодаря медикаменту, твои физические рефлексы работают, но остаются независимыми от эмоций. Другими словами, с анемозином, если кто-то будет резать перед тобой лук или тебе в глаз попадет ресничка, ты все равно заплачешь в ответ на раздражители. Твои глаза попытаются от них избавиться. Но ты больше не будешь плакать из-за страха, грусти или злости. Он разрушит эту связь, чтобы предотвратить потерю контроля, — она нависла надо мной. — Знаю, пока тебе это чувство кажется странным, но ты привыкнешь. Зато польза для тебя и для общества просто безгранична! Когда мы назначим тебе нужную дозу, то будем вкалывать его всего раз в пару месяцев. В конце концов ты сможешь вернуться к семье, ходить ко мне на терапию и жить нормальной жизнью, которой ты так хотела.
Она пригладила мои волосы — материнский жест — и мне захотелось укусить ее.
— Сейчас мы введем тебе еще один препарат, и ты даже не вспомнишь о сегодняшнем неудобстве. Разве не хорошо? — Ее губы расплылись в улыбке, но брови остались нахмуренными. — Вэйн, какая температура в комнате?
Тот подвинулся влево, нажимая на зеркальную стену пальцем. На стекле появились цифры. Стильненько.
— Двадцать один градус.
Кэллс прижала тыльную сторону ладони к моему лбу.
— Она горячая. И потеет. — Женщина вытерла руку об одеяло.
— Это… нормально?
— Это нетипично. В прошлые разы она так не реагировала.
В прошлые разы? Сколько же было этих тестов?
Кэллс достала маленький фонарик из кармана и сказала:
— Не щурься.
Я и не щурилась. Она посветила мне прямо в глаза; хотелось закрыть их, но я не могла.
— Ее зрачки расширены. Не понимаю. Процедура окончена… — ее голос слегка задрожал. — Вэйн, подай, пожалуйста, амилет.
Он достал что-то из черного чемодана. Очередной шприц. Должно быть, мужчина тоже вспотел, так как шприц выскользнул у него из рук и покатился по полу.
— Господи! — буркнула доктор себе под нос.
— Простите, простите, — он потянулся за новым шприцом, но замер, когда монитор у кровати запищал.
Кэллс оглянулась на него.
— У нее падает кровяное давление. Странная реакция. Долго ты еще будешь там возиться?!
Никогда не слышала ее такой. Кэллс всегда была собранной. Но глядя на ее напряженное тело, на вздувшиеся вены на шее… Наверное, мне это привиделось, но я практически чувствовала ее ужас.
Женщина испытывала страх. Из-за меня? За меня? Кто знает, но я получала от этого огромное удовольствие.
Вэйн сжал челюсть и сорвал пломбу со шприца. Затем потянулся к моей руке и уколол в плечо.
Перед глазами поплыло, голова стала свинцовой.
— Отнеси в ее в комнату для осмотров, — это последнее, что я услышала, прежде чем отключилась.
Случилось это скоро после смерти дяди, хоть я и не уверена, сколько прошло времени. Оно не имело значения, отмечаемое лишь походами на осмотр к мистеру Барбари. Дядя и сестра не хранили календарей. Я даже собственного возраста не знала. Мы прятались на окраинах деревушек, как привидения, пока нас и оттуда не изгоняли. Тогда мы переходили в новое место.
— Почему мы убегаем? — спросила я по дороге. — Почему нам не дают остаться?
Сестра ответила, что дело в зависти. Люди, среди которых мы жили, не были одаренными. Обычные травинки, когда мы были прекрасными и редкими цветами. Они подозревали, что мы другие, и ненавидели за это. Потому приходилось притворяться, что мы не такие, дабы нам не навредили за то, кто мы есть.
Но это не спасало. Как бы сильно мы не старались держаться в тени, кто-то всегда узнавал нас. На третий день в деревне, как только наступила ночь, люди забрали сестру, как когда-то забрали дядю. Как пытались забрать меня.