А значит, руководство партии уже сейчас
должно позаботиться о создании надежного укрытия для партийных кадров. Если
память мне не изменяет, идея всем неожиданно понравилась. Впрочем, если
вспомнить тринадцатый съезд, то не так уж неожиданно...
- Не всем. - Похоже, Николай Андреевич усмехнулся. - Троцкий был против.
- Ну, что вы хотите от Иудушки? Он, видите ли, считал, что гильотина останется
сухой. Этакий идеалист!.. Решение, как вам известно, было принято единогласно,
но с важной поправкой. Напомните, Николай Андреевич, с какой?
Голос Иванова стал мягким, вкрадчивым, он словно заманивал собеседника,
приглашая в заранее подготовленную ловушку.
- Поправка Сталина. Каждый, кто уходит в убежище, навсегда отказывается от
всякой политической деятельности. Кроме того, права убежища лишаются по
специальному решению Политбюро...
- - Совершенно верно. Но вы забыли пункт третий...
- Не забыл. Там было сказано, что Центральный Комитет не берет на себя
обязательства защищать убежище от тайной полиции.
- Запомнили? Да, "тайная полиция" - прозвучало не очень удачно. Наш Феликс даже
обиделся... Ну что ж, в таком случае я имею основание обвинить вас, как
ответственного за убежище, в нарушении пункта первого поправки. Надеюсь, мне не
надо объяснять суть дела?
- Отчего же? Объясните!
Голос Николая Андреевича звучал по-прежнему чуть иронично, но Сергей чувствовал,
что тот весь напрягся. Похоже, он ждал этого вопроса с самого начала разговора и
теперь собирался с силами, чтобы ответить.
- Ну к чему это, Николай Андреевич? Вы же прекрасно понимаете, о чем идет речь.
К вам пришел посланец Семена Богораза, а вы, вместо того чтобы указать ему на
дверь, свели его с этим... Чижиковым. Надеюсь, вы не собираетесь этого отрицать?
- Нет. Не собираюсь.
Голос не мог скрыть облегчения - невиданного, огромного. Услышанное, похоже,
ничуть не взволновало странного гостя. Его беспокоило что-то другое, о чем
Иванов не спросил; Выходит, Николай Андреевич нарушил пункт первый поправки не
один раз! И данное нарушение - явно не из самых страшных...
- Что ж, отпираться вам действительно не имеет смысла. Сам Чижиков конспиратор
опытный, но кое-кто из его присных излишне болтлив... Итак, вы нарушили условие,
Николай Андреевич. Теперь я имею полное право сделать из этого соответствующие
выводы...
- Попробуйте...
В комнате наступило молчание. Сергей пытался представить, что делают эти двое.
Стоят, глядя друг другу в глаза? Или сидят с внешне равнодушным видом, может,
даже улыбаются? Почему-то показалось, что оба они - и таинственный товарищ
Иванов, и неуступчивый Николай Андреевич - не верят в серьезность угрозы.
Похоже, это была лишь проба сил. Интересно, кто не выдержит и заговорит первым?
- Эх, Николай Андреевич... - Иванов вздохнул, и в голосе промелькнула нотка
сочувствия. - Кого вы защищаете? Беглых крыс? Трусов, которые предпочли забиться
в щель, оставив вас прикрывать их? Конечно, ваша система защиты надолго задержит
ребят Ежова, но вы-то не успеете уйти! Ни вы, ни ваша семья. Я еще тогда не
понимал, почему вы взяли на себя это поручение.
- Я выполнял приказ партии.
- Э-э-э, бросьте! Приказа не было. Насколько я помню, эту работенку предложили
пятерым членам ЦК и все отказались. Никому не хотелось возглавлять подполье в
собственной стране: уже тогда, после смерти Феликса, могли сгоряча и к стенке
поставить, а уж сейчас... Вы попросились добровольно. Вас что, Чижиков уговорил?
Да он же трус! Троцкий - тот хоть не боится, книжонки пописывает. Даже Бухарин -
на что слюнтяй, и тот не захотел прятаться в нору! Знаете, что он сказал мне
перед смертью? Что его смерть нужнее партии, чем жизнь! Кого вы спасаете,
Николай Андреевич? Людей, товарищ Иванов.