Наверное, первая женщина-банкир в современной истории!
– Господи Иисусе, Джейк. Какой из меня банкир?!
Я не хочу быть банкиром, Джейк, подумала Рэйчел. Всё, чего я хочу - это нарожать тебе полдюжины мальчишек и девчонок, Джейк. Сколько хватит сил. Может быть, когда ты станешь возиться с ними, у тебя прояснится в голове хотя бы немного… Или не прояснится? Ах, всё равно…
– Банкирами не рождаются. Ими становятся. Нужно лишь захотеть, Рэйчел. Я прошу тебя - помоги мне.
– Я думаю, мама была бы в восторге от этого, - задумчиво проговорила Рэйчел. - Все русские сумасшедшие. И я тоже, - потому что я согласна…
– Спасибо.
– Тэдди знает?
– Немного. Ему не нужно пока погружаться во всё это. Пусть учится, набирается сил.
– Знаешь, мне совсем не думается о будущем Джейк, - она посмотрела на него умоляюще, словно желая получить от Гурьева какое-нибудь объяснение этой несуразности. - Раньше всё было так понятно. Пусть невесело, но понятно. А теперь… Я должна, вероятно, ужасно мучиться. Ведь ты не собираешься становиться добропорядочным, буржуазным гражданином, не так ли?
– Рэйчел…
– Подожди. Не перебивай меня, пожалуйста, - Рэйчел приподняла брови, вздохнула. - Не нужно, Джейк… В том смысле, в котором это понимают вокруг… Мне самой… Я ведь женщина, Джейк. Просто женщина, даже если ты что-то такое придумал про меня. Но я не боюсь и не думаю об этом. Ведь будущего больше нет, Джейк.
– Что?! Что ты говоришь такое, девочка?!
– Того будущего, которое было раньше, Джейк. Его больше нет. Это всё английская грамматика. Будущее - в прошедшем. Это действительно так, ведь будущее строим мы сами. И сейчас… Теперь… После того, как ты врезался в мою жизнь, Джейк… Всё стало по-другому. Всё изменилось. Ужасно изменилось. Я ведь должна была погибнуть, Джейк. И я уже умерла. Я видела это, как будто… А ты взял и выдернул меня оттуда, с того света. И теперь моя жизнь принадлежит тебе. Поэтому пусть всё будет, как ты хочешь. Как считаешь нужным и правильным.
– Прежнего будущего действительно больше нет. Ты права. Всё стало возможно изменить. И мы сделаем это.
– Ты думаешь, это правильно?
– Не знаю. Думаю, да. Потому что ты жива, Рэйчел.
– И тебе это нравится, - она улыбнулась.
– Безумно, Рэйчел. Безумно нравится.
– Сигэру-сама тоже в этом… замешан?
– Да. И он, и кое-кто ещё, кто вовсе не жаждет, чтобы коминтерновская хевра кадиша [22] хозяйничала по всему миру так же, как в Москве. И те, кому не нравится "новый порядок" в Берлине, с его опасными бреднями насчёт "природного права арийской расы". Видишь ли, самая большая проблема современности состоит в том, что людям просто не на что опереться. Фашизм расовый - или фашизм классовый. Чума на оба этих "дома", Рэйчел. Нет ничего "третьего". Так вот - я предлагаю это самое "третье". В первую очередь - русским, естественно. Но при этом - и всем остальным. Честь, Родина и свобода. Право самому решать, какой будет твоя собственная жизнь. Очень простые правила, которые нет нужды разъяснять - всё и так предельно понятно. Не можете выстоять в одиночку - добро пожаловать в команду. Под наши знамёна. Для этого мы здесь. Ты веришь мне, Рэйчел?
– Да, Джейк. Боюсь, это так… Я только хотела спросить у тебя кое-что очень важное. Обещай мне, что не станешь скрывать ничего. Я не хочу, чтобы у нас были секреты друг от друга. Пожалуйста, хорошо?
– Если это не военная тайна, - улыбнулся Гурьев, внутренне настораживаясь. - Я готов.
– Расскажи мне об этой женщине, Джейк. О Пелагее. Такое красивое, русско-греческое, имя. Как ты её называл? Полюшка?
– Откуда ты знаешь? - враз севшим голосом спросил Гурьев. - Боже мой, Рэйчел… Откуда?!
– Мне снятся сны с тобой, Джейк, - она улыбнулась, покачав головой. - Чудесные, волшебные сны.