Помощник управляющего, для которого эта угроза, собственно, предназначалась, просто рухнул в кресло, как подкошенный, а стоявший рядом с ним служащий, схватившись за горло, жутко икнул и опрометью бросился вон. Рэйчел никогда не могла понять, как Гурьев вытворяет такое - одними модуляциями голоса или взглядом повергая людей в состояние безграничного ужаса или воодушевления. Единственным человеком, с которым Гурьев оставался самим собой, была она. Даже с Тэдди он проделывал кое-какие из своих штучек, правда, не в пример мягче и деликатнее, нежели с остальными. А вот с ней он обращался… совсем иначе. Наверное, он всё-таки немножко меня любит, подумала Рэйчел. И, в который раз удивившись тому, какая радость охватывает её при одной только мысли об этом, Рэйчел, устыдившись своего эгоизма, постаралась сосредоточиться на разговоре.
– Вы явно неглупый человек, мистер Стэнтон, - Гурьев, перехватив "трость" за "рукоять" и описав ею сложную траекторию, тем же непрерывным, небрежным и молниеносным движением очистил стол перед собой - так, чтобы между ним и Стэнтоном не было ничего, кроме голого полированного дерева. Осознав, какой физической силой и быстротой реакции необходимо обладать для того, чтобы выполнить такой фокус, помощник управляющего ещё глубже вжался в кресло. - Постарайтесь не разрушить благоприятного впечатления, которое вам удалось на меня произвести. Я умею ценить лояльность служащих и уважаю смелость. Но всё-таки лучше работать на меня или со мной. Это куда более почётно, прибыльно и безопасно, чем против. Если вы подумаете над смыслом, а не над формой того, что я говорил здесь, вы поймёте: репутации "Бристольского Кредита" совершенно невозможно повредить. Невозможно повредить тому, чего нет. Когда вы сделаете необходимые умозаключения и вам захочется мне помочь, покажите это моему другу мистеру Бруксу, - Рэйчел с изумлением увидела, что на девственно чистой поверхности стола совершенно непостижимым образом появился жёлтый кружок металла размером с соверен. - Если же вы предпочтёте остаться в стороне, можете выбросить или оставить себе на память. Всего доброго, мистер Стэнтон.
– Кто такой мистер Брукс? - хрипло спросил служащий.
– Вы знаете, кто такой мистер Брукс, - усмехнулся Гурьев. - Да, и ещё одно, пожалуй, последнее. Это не бизнес.
И, словно не замечая потрясённого взгляда помощника управляющего, Гурьев поднялся сам и увлёк за собой Рэйчел. Не обращая внимания на вспышки и толпу, они прошествовали к выходу.
– Ты умеешь быть очень убедительным, - заявила Рэйчел, когда они садились в машину. - Я почти поверила, что ты можешь уничтожить "Бристольский Кредит", если захочешь. Что за монету ты ему дал?
– Я действительно могу уничтожить "Бристольский Кредит", Рэйчел, - беспечно заявил Гурьев, доставая из жилетного кармана и протягивая ей копию жетона, оставленного на столе в банке. - Больше того, именно это я и собираюсь сделать.
Наклонив голову, Рэйчел рассматривала жетон. Бурт его был гладким. На аверсе был изображён орёл, окружённый надписью на латыни: "FALCON REX REXORUM". Реверс оказался более лаконичен: там красовался крест, похожий на мальтийский, только не восьми,- а двенадцатиконечный. Царь-сокол, подумала она. Сокол, царь царей. Сокол. Рюрик. Ну, конечно же, Господи Иисусе. Мне давно следовало догадаться.
– Это… золото?
– Это олово с тонким золотым покрытием, нанесённым гальваническим способом.
– Что происходит, Джейк?
– Думаю, тебе пора узнать правду, Рэйчел. Брукс уже провёл подготовительную работу, так что формальности будут улажены довольно быстро. Осталось только поставить подпись. Твою подпись, Рэйчел. И тогда - у тебя будет собственный банк. "Falcon Bank and Trust".
– Это же немыслимо, Джейк, - жалобно сказала она.