А потом приходит этот, как говорят ашкеназы, поц - и заявляет: я лучше знаю, о чём следует думать или не думать евреям, о чём им мечтать и на что надеяться. Почему?! Оказывается, потому, что он - Ротшильд и у него есть какие-то там деньги! Так я вам скажу по секрету, мистер Гур: пусть он катится к чёрту - вместе со своими деньгами! Конечно, не все Ротшильды - такие мерзавцы. Был всё-таки один нормальный. В семье, знаете, не без урода!
Извивы талмудической логики Милрайса откровенно забавляли Гурьева, хотя он и понимал, что ничего смешного в словах ювелира на самом деле нет.
– Так вы - сионист, мистер Милрайс?
– Да какой же из меня сионист, юноша?! Сионисты - это ваши ровесники, а мне сионизм - одна головная боль. Но еврей без Иерусалима - это не еврей. А сионисты это понимают. И я понимаю. Наверное, я сионист, хотя своего сионизма я уж точно не переживу… Слушайте, а зачем вам всё это?!
– Интересно, - пожал плечами Гурьев. - Знаете, вы необыкновенно напоминаете мне моего деда, мистер Милрайс. Хотя он был не сефардом, а ашкеназом. И, конечно, точно таким же, как вы, сионистом.
– Ага. Ну, я должен был сразу понять - если вы знаете, кто такие ашкеназы и сефарды…
– Я даже знаю, что такое "поц", - улыбнулся Гурьев.
– А графиня? Она знает?! - уставился на него ювелир.
– Что? Как переводится на английский слово "поц"?
– Не путайте меня! Про деда!
– Конечно, - пожал плечами Гурьев. - Мой дед не был большим праведником, но он был человеком слова. По-моему, достаточный повод помнить о нём и хорошо к нему относиться.
– Так значит, эта девочка ещё лучше, чем я сначала решил, - вздохнул ювелир и покачал головой. - Эх, юноша… Или вы - великий артист, или… Или мне можно вам поверить. Отчего-то мне кажется, что вас не интересуют пятипроцентные скидки…
– Совершенно не интересуют, мистер Милрайс. Торговаться я не обучен, хотя дедушка делал это виртуозно. А что, для евреев у вас специальные скидки предусмотрены?
– Да прямо! - рассердился ювелир. - При повторном заказе больше ста фунтов - пять, больше пятисот - десять процентов! Но только так - и всё! Гои, евреи, марсиане - идите все к чёрту! ваша графиня однажды чинила у меня часы своего дворецкого - подарок старого графа! А, вы ни черта не знаете… Это был настоящий Бреге с турбийоном из второй серии [15] ! Вы понимаете, что это значит?! Вы понимаете, сколько стоит такая работа?!? Она говорит, - он так ими гордится! Вы можете их починить? Могу ли я их починить?!? Что за идиот! Как можно сломать в таких часах турбийон - скажите мне, как?!? Я вам сам скажу, как! Нужно хорошенько закрепить их на своём дурацком котелке для овсянки - а потом разбежаться и со всего маху врезаться им в стену какого-нибудь их дурацкого замка потолще!!! Что вы улыбаетесь?! Вы понимаете, я ревел, как последний идиот, когда она ушла от меня со своими дурацкими часами?!? Женитесь на ней - или вы идиот ещё хуже меня!!!
– Я подумаю, - вздохнул Гурьев.
– Нет, вы посмотрите только на него - он подумает!!! Ещё один хахам гадоль [16] ! Когда надо думать - его нет! А когда надо хватать и бежать - он думает! Что вы смеётесь?! Что такого смешного в моих словах?!
Ну, вот - а ты сомневалась, что старик тебя запомнил, Рэйчел, подумал Гурьев, без всякого стеснения наслаждаясь происходящим. Ты всё-таки должна была предупредить меня, Рэйчел. Обязана была предупредить - по-настоящему. Совсем не так, как ты это сделала. Но я знаю, что тебе просто даже в голову это не пришло, моя Рэйчел. И не могло прийти - уж такая ты есть, моя Рэйчел. Он прав, моя Рэйчел. И сам не подозревает, насколько.
– Ничего, - продолжая улыбаться, заверил старика Гурьев. - Совершенно ничего, уверяю вас, мистер Милрайс. Я чувствую себя совершенно дома, и меня это радует.
– Сварить вам кофе? - проворчал ювелир. - Будете совсем как дома.