Однако от приходящих от жидов, господа, церковь никоим образом не требует покаяния в грехе убийства Господа нашего Иисуса Христа. Это значит, что клятва, о которой сказано было выше, никак не распространилась на потомков даже тех иудеев, что кричали свои страшные слова, видя мученичество Господа нашего на Кресте. Как учит нас святитель Иоанн Златоуст - хотя они, иудеи, и неистовствовали так безумно против себя и детей, однако человеколюбивый Господь наш не подтвердил согласием Своим этого приговора не только по отношению к детям, но и по отношению к ним самим. Сие же совершенно недвусмысленно означает, что не только уверовавшие во Христа и принявшие Святое Крещение иудеи, но и упорствующие поныне в своём иудействе, виновными в грехе убийства Богочеловека признаны быть не могут и обвиняемы в том не должны быть. Таково учение и слово пастырское Матери нашей Православной Церкви в том, что касается этого сложного вопроса, - священник слегка поклонился и сел.
– Спасибо, отче, - Гурьев обвёл взглядом притихших курсантов и, кивнув, продолжил: - Я, господа мои, превосходно понимаю, что за один вечер переменить мнение, утвердившееся за годы, крайне сложно. Но я хотел бы вам напомнить, господа - человек тем и отличается от жвачного копытного, всю жизнь шастающего на водопой одной и тою же тропкою, что наделён разумом, коим ему, человеку, надлежит при всяком удобном и неудобном случае пользоваться. Мы с вами как раз в таком неудобном случае и пребываем - мы бесправные изгнанники на неласковой чужбине, и наша цель, как патриотов, вернуть себя Отечеству и Отечество - себе. И мне кажется, нам теперь будет много проще понять других изгнанников, их чаяния и устремления, и тем помочь себе, в первую очередь, лучше осознать свои собственные задачи и осмыслить способы их осуществления. Мы, как мне представляется, именно за этим здесь и собрались. А сейчас, господа, я хотел бы от всей души - от своего имени и от имени Андрея Вениаминовича - поблагодарить вас за благосклонные внимание и терпение и пригласить вас на следующий доклад, который Андрей Вениаминович при помощи и поддержке его превосходительства генерала Матюшина любезно согласился нам с вами представить ровно через две недели. Темой доклада станет тактика государственного переворота под руководством товарища Бронштейна-Троцкого в Петрограде в октябре семнадцатого. Тактика чрезвычайно дерзкая и совершенно научная, потому, я думаю, вам, как людям военным, будет весьма интересно с нею ознакомиться. Надеюсь, таковые доклады на всевозможные военно-политические темы станут в нашем собрании со временем доброй традицией. Приятного отдыха, господа!
Когда офицеры, закуривая и переговариваясь, разошлись, а Матюшин и Осоргин принялись помогать Тэдди сворачивать карту, священник приблизился к Гурьеву:
– Могу ли я рассчитывать, что возникшее между нами недоразумение прекращено, Яков Кириллович?
– Да какое там ещё недоразумение, что вы такое говорите, отче, - широко улыбнулся Гурьев, протягивая священнику руку. - Это я совершенно утратил самоконтроль и наговорил неведомо чего, так что не вам, а мне впору прощения просить. Спасибо вам за выступление, вы меня не просто выручили, а… - Гурьев вздохнул и, закатив глаза, покачал головой.
– Ох, и артист же вы, Яков Кириллович, - грустно улыбнулся отец Даниил, пожимая протянутую ладонь. - Тем не менее, прошу вас на меня ни в коем случае не сердиться, если такое возможно. Я ведь…
Священник, не выпуская руки Гурьева из своей, чуть наклонился к нему, заглядывая снизу в глаза, - отец Даниил принадлежал к числу очень немногих, кто не боялся этого делать, - и тихо проговорил:
– Что бы там ни было, Яков Кириллович, только об одном вас прошу: оставайтесь, Бога ради, человеком.