Как?
– Очень длинно, - покачал головой Тэдди.
– Да, ты прав, - покаянно вздохнул Гурьев. - Действительно, очень длинно и скучно, как толстая книжка о геополитике. Слушатели могут разбежаться ещё до того, как начнётся доклад. Ну, тогда ты что-нибудь предложи.
– А я уже придумал. "Бриллианты короны - какие они?"
– Хм. Немного туманно, тебе не кажется?
– Зато никто не догадается. И будет сюрприз! Представляешь?! А начну я так: основа состояния Империи - это люди, её граждане и строители. Люди - главное сокровище Империи, без которого Империя не только не имеет смысла, но и вообще невозможна. Как ты думаешь, это… годится?
– Здорово! Просто отлично. Честно!
– Правда?
– Конечно.
– Гур, а ты… ты мог бы стать королём?
– Нет, - сделав вид, что ответ стоил ему раздумий, покачал головой Гурьев. - Никогда.
– Почему?!
– Я очень люблю сердиться, - улыбнулся Гурьев.
* * *
– Что он делает?! - шёпотом спросил Осоргин, который вместе с Матюшиным слушал этот "открытый урок" в соседней комнате. Гурьев специально, с далеко идущими намерениями, пригласил обоих офицеров. - Господи Боже, да что же это он делает такое?!
– Он лепит нам с вами Государя, Вадим Викентьевич, - почти так же тихо ответил генерал. - С заглавной буквы. Того самого Государя, которого у нас нет и который нужен нам, как воздух. Вот что он делает. И вылепит, будьте уверены. А потом встанет - и уйдёт. Всё точно так, как говорил.
– Боже мой… Каждое слово, просто каждое слово! Ведь это же записывать надо, записывать! Как - уйдёт?! Кто же ему позволит - такому - уйти?!
– Уйдёт, Вадим Викентьевич. И правильно сделает. Поступит, так сказать, единственно возможным способом, - горько вздохнул Матюшин.
– Ну, значит, я с ним уйду, - Осоргин закрыл глаза. - Без него мне никакой государь не нужен. Вот такое моё всем вам слово - офицерское слово, последнее.
– Послушайте, Вадим Викентьевич, - сердито проговорил Матюшин. - Поверьте, я прекрасно понимаю, что с вами творится, ибо сам переживаю нечто весьма похожее. Но думаю, однако, следует всё же внять доброму совету Якова нашего свет Кирилловича и перестать воспринимать происходящее в столь откровенно мистическом и магическом ключе. И, наконец, вместо того, чтобы завывать от восторга и биться лбом об землю, - чего сии беспримерные деяния, вне всякого сомнения, заслуживают, - всё-таки начать в полную силу Якову Кирилловичу помогать. Так как именно для этого мы с вами, насколько я понимаю, сюда и приглашены!
– Призваны, ваше превосходительство, - Осоргин посмотрел на генерала и кивнул. - Призваны.
– Вот и замечательно. Так давайте-ка займёмся своими прямыми обязанностями призванных на службу солдат. Я подготовлю господ офицеров к предстоящему докладу и обговорю с ними круг возможных вопросов. А вы, если вам это не в тягость, подготовьте, пожалуйста, помещение и надлежащий реквизит.
– Слушаюсь, ваше превосходительство, - ухмыльнулся, козыряя генералу, Осоргин.
* * *
Тэдди волновался - кажется, это было первое в его жизни выступление на публике, да ещё перед теми, к кому он испытывал вполне понятное для мальчика уважение и даже восхищение: офицеры, почти все имевшие боевые награды и получавшие свои звания не в гарнизонах, а в битвах и сражениях с врагом, часто обладавшим многократным превосходством в живой силе и технике. "Курсанты", в свою очередь, чрезвычайно заинтригованные намёками генерала и таинственным видом кавторанга, тоже предвкушали удовольствие: кроме естественного любопытства, - как тринадцатилетний мальчик справится с ролью докладчика, это было ещё и достаточно редкое развлечение, поскольку предельно жёсткое расписание занятий курсантов "зигзагов" не предусматривало.