Подробную схему здания дворца нашли в Национальной библиотеке. Скопировали её, и теперь аналитик и специалист по охранным системам гадают, что могли перестроить «комитетчики» для усиления охраны. Когда нашли на схеме канализационный тоннель, сразу же послали человека посмотреть, что и как. Выяснилось, что вход в него не охраняется, проходит он под улицей, а при выходе в подвал здания – железная решётка. Других тоннелей, ведущих из дворца наружу, не обнаружили ни на схеме, ни на местности. Группа наружного наблюдения выяснила схему постов и график несения караула. Ночью солдаты спят на постах, вырезать караул не представит сложности. Эти варианты Чернышковым были отвергнуты как политически неправильные. Какую легитимность в глазах народа будут иметь повстанцы, которые, как тати в ночи, порежут охрану или вылезут из канализации все в дерьме? Нужен штурм, причём штурм восставшими народными массами.
– Маккормик, а что у нас Бонд поделывает?
– А с Бондом неприятность вышла.
– Что такое?
– У его «Остина» спустило колесо. Он, бедолага, полез в багажник, а там какие-то негодяи установили небольшое взрывное устройство. Машина почти целая, а головы у Бонда нет.
– Что думают британцы?
– Они решили, что Бонд устроил инсценировку и исчез по каким-то своим делам.
– Серьёзно?
– Так точно. Ещё и выговор ему прописали в личное дело.
После того как все было подготовлено к восстанию, Чернышков вылетел в Боливию на встречу с Родригесом и Филлипи. В последний раз «сверили часы». Перебрали в уме все возможные варианты и решили, что готовность достигнута полная. Родригес по своей линии связался с «кем надо» и, получив окончательное «добро», дал его и Чернышкову.
4 июля 1957 года на парагвайской фондовой бирже случился обвал котировок ценных бумаг. Честно говоря, её котировки мало кого волновали, но сейчас стало ясно, что началась атака на капиталы, размещённые в парагвайской экономике. Следствием этого стал обвал и без того хрупкой национальной валюты. Центробанк попытался скорректировать курс гуарани, но вскоре кончились золотовалютные резервы, а банки и биржевики все выбрасывали и выбрасывали на рынок необеспеченные парагвайские деньги. Центробанк принял решение приостановить торги, но это очевидное решение явно запоздало. Резко стали подниматься цены сначала в обменных пунктах валюты, а затем и в многочисленных торговых точках. Стресснер попытался уговорить предпринимателей не терять доверия к гуарани и обратился за помощью к США, что теми немедленно было обещано. Но отток валюты из страны моментально принял характер даже не бегства – улепетывания, а рост цен за сутки преодолел все мыслимые пределы.
В рабочих кварталах люди, испуганные мгновенным обнищанием, стали волноваться, как же так, только что полученные деньги, на которые горбатились кто месяц, а кто и всю жизнь, превратились в ничего не значащие бумажки. Бизнес ответил задержкой выплат зарплаты на неопределённое время и пригрозил расправами за отказ понять временные трудности. Владелец одного из заводов, большой юморист, на вопрос рабочих, чем кормить детей, ведь денег нет даже на сухари, ответил, что если нет денег, то и нечего кормить. И тогда полыхнуло. Сначала на лесопильных заводах, потом к ним присоединились рабочие речного порта. Кварталы столичной бедноты запестрели красными флагами, и полиция благоразумно решила туда не соваться. Отправленные одним из мафиози, близким к владельцам таниновой фабрики, «ребята» были встречены несколькими винтовочными залпами. После чего толпа, возглавляемая авторитетными рабочими и вооружённая даже ручными пулемётами, пошла штурмовать заводоуправление лесопильных заводов.