Бандиты его не только убили, но и, как обычно, надругались над старческим телом.
Выразив соболезнование родным и близким, мы приняли участие в разговоре с сельчанами. Все вопросы жителей села были об одном, когда же прекратятся ночные нападения азербайджанцев на армянские села? Найдут ли убийцу? Можно ли надеяться на справедливый суд? Зорий Балаян все сказанное переадресовал мне. Я пообещал, что данный случай будет расследовать наша Следственно-оперативная группа МВД СССР, что мы приложим все силы, чтобы найти преступников и привлечь их к ответственности. И очень коротко перечислил меры, которые принимаются по урегулированию межнационального конфликта со стороны союзных органов, и, прежде всего, МВД СССР.
Потом мы, как и планировали ранее, поехали в армянское село Ханабад. Оно находилось километрах в трех по левую сторону от шоссе Степанакерт – Агдам. Это красивое село теперь как форпост Карабаха и располагалось на небольшой возвышенности. Фасады домов, привольные живописные сады свидетельствовали о былом благополучии. В этот ясный солнечный день окраины города Агдама были видны с улиц села как на ладони. До города километра на три простирались ухоженные земли Агдамского района Азербайджана. Село за время карабахского конфликта так часто обстреливалось со стороны Агдама, что жители первого ряда домов заложили все окна, выходящие в сторону города, а недавние постройки возводились сразу с глухи: ми стенами.
Беседа с руководителями села и жителями только дополнила наши первоначальные впечатления. Раньше живущим в селе завидовали: земли у них были самые щедрые, сады всегда плодоносили, и покупатели рядом. Богатый Агдам и теперь под рукой. Но все в прошлом. Опаснее места- поискать! Днем оттуда нередко свистят пули, а ве[стр. 83] Мятежный Карабах
чером, говорить нечего, село постоянно обстреливается, подвергается набегам вооруженных людей. Отражать нападение нечем. Охотничьи ружья давно забрали. Кроме топоров и вил ничего нет. Рай превратился в ад. И, несмотря на все это, жители твердо заявляли, что никуда с родной земли не уйдут. И будут биться за свой дом до последнего дыхания.
Многие жители села Ханабад побывали в заложниках, немало семей потеряли своих близких. Защиты никакой. Просили у командования разместить в селе постоянный блок-пост. Им ответили, что блок-пост внутренних войск находится почти рядом, на шоссе. Но от него до села далеко. Пока просьба о помощи дойдет до аскеранской комендатуры, пока приедет войсковой наряд, от бандитов уже и след простыл.
Конечно, упреки в адрес союзного руководства были совершенно справедливы. Наш приезд люди восприняли с надеждой. Если с Зорием Балаяном и Робертом Кочаряном приехал представитель из МВД СССР, может, что-то изменится в лучшую сторону. Было стыдно за полную неспособность власти обеспечить людям нормальное житье. И я был здесь ее, этой власти, представителем. Что я мог, что обязан был сделать? Вывод один – бездействовать нельзя.
Возвращались из Ханабада в Аскеран в том же порядке, как и ехали сюда. Впереди нашей машины шел «УАЗик» первого секретаря райкома партии, в котором вместе с ним сидели начальник милиции и прокурор района. Я расположился, как обычно, на сидении рядом с водителем, вполоборота к моим попутчикам. Мы живо обсуждали агдамские впечатления, спорили, старались предугадать, как будут развиваться события дальше. Я больше настаивал на компромиссных подходах для решения межнационального конфликта. Роберт Кочарян высказывался за полную бескомпромиссность в отстаивании интересов и свобод карабахских армян, подчеркивал бессмысленность полумер, предсказывал усложнение ситуации: Карабах должен выйти из Азербайджана. Он был в этом уверен.