Утром 25 октября нашему сотруднику, старшему лейтенанту Владимиру Михалюку удалось сбежать из плена, воспользовавшись ослаблением внимания охранников. Он самостоятельно пришел в военную комендатуру Мардакертского района и даже со своим табельным пистолетом. Михалюк рассказал, что от городской больницы на машине «Нива» его с завязанными глазами отвезли в горы, а затем поздним вечером перевезли в город и поместили в подвале дома возле кладбища. Мы нашли этот дом и установили, что его владельцем являлся С.Ю. Андрян.
26 октября переговоры с азербайджанской стороной завершились тоже совершенно благополучно. Им передали стадо баранов, обнаруженное в одном армянском селе, а студенты-заложники – Валерий Овсепян и Валерий Арушанян – вернулись под родной кров. Местонахождение трех других наших сотрудников к тому времени тоже было установлено. Началась подготовка к их освобождению. К 15 часам в процессе проведения поисковых мероприятий недалеко от военной комендатуры обнаружили майора Блохина, которого охранял в своем доме гражданин A.M. Коча[стр. 32] Виктор Кривопусков
рян, работающий электриком в районной больнице. Для вызволения двух оставшихся заложников была готова группа захвата. Но руководители операции имели основания не торопиться с применением спецназа и не ошиблись. В 21 час в Мардакертский отдел милиции прибыли полковник Коровин и младшей сержант Коваленко, отпущенные из заложников без табельного оружия. Они содержались вместе в заброшенном доме в горах гражданином Г.Ш. Оганяном, проживающим с родителями в городе Мардакерте.
Таким образом, четыре сотрудника МВД СССР были освобождены из заложников бескровно в течение двух суток.
НАРОДНЫЙ ДЕПУТАТ СССР ЗОРИЙ БАЛАЯН
С первых дней пребывания в Карабахе я старался, как можно глубже, вникать в жизнь, события, окружающую обстановку, чтобы достоверно и справедливо оценивать происходящее между армянами и азербайджанцами, объективно ориентировать Москву. Это было главное, моя сверхзадача. Очень, надо признаться, не простая, так как мои личные наблюдения и сведения, поступающие от офицеров нашей группы, во многом не совпадали с официальными данными военной комендатуры и властных структур Азербайджана. Над этим я думал постоянно: и в Степанакерте, и когда бывал на местах преступлений, и когда посещал отдаленные районы, встречался с жителями армянских и азербайджанских сел и городов.
Со временем появилась потребность в знакомствах и встречах с людьми, занимающими иные позиции, нежели официальные. Я уже знал много подробностей об организаторах Карабахского движения. Многие из них родились и выросли в Нагорном Карабахе, имели здесь глубокие родовые корни. На первых порах активисты движения действовали открыто в составе общественного комитета «Крунк». Но вскоре властями Азербайджана Крунк был объявлен верхушкой «коррумпированных кланов». Один из его лидеров A.M. Манучаров, директор Степанакертского комбина[стр. 33] Мятежный Карабах
та строительных материалов, по решению Прокуратуры СССР был арестован по обвинению в хищениях в особо крупных размерах и провел в тюрьме под следствием бездоказательно более полутора лет. С установлением в области Чрезвычайного положения руководство движением стало осуществляться подпольными методами. Вот с этими карабахцами я и намеривался встретиться.
Еще в Москве я был наслышан о Ереванском комитете «Карабах», который возглавлял Армянское Общенациональное Движение (АОД) за воссоединение Нагорного Карабаха с Арменией. Его члены, как я теперь понял, в основном – жители Армении. А жители Карабаха и жители Армении – это, совсем не одно и то же, хотя те и другие – армяне.