О черт! — воскликнула она, не выдержав тупости собеседника. — Словом, он полагает, что существует определённый план и его создатель и что Господу Богу наперёд известно все, чего он хочет.
— Но в этом ещё нет никакого преступления, — улыбаясь, заметил Дуг.
— Преступления, конечно, нет, но это просто нелепость…
— Ну а кто же вы сами?
— То есть как это «кто»?
— Если вы не ортогенистка, тогда кем же вы себя считаете?
— Я никто. Я свободомыслящая. Я считаю ортогенез мистикой, и, по-моему, прав был Дарвин, отводя главную роль естественному отбору. Но в то же время мне кажется, что естественный отбор — это ещё не все. Развитие — результат взаимодействия самых разнообразных факторов, внутренних и внешних. Думаю, что никогда нельзя будет свести развитие к одному какому-нибудь фактору. И тех, кто это делает, я просто считаю ослами.
— Объясните мне, пожалуйста, под внешними факторами вы понимаете климат, питание, других животных? Да?
— Да.
— А естественным отбором вы называете ту борьбу за существование, при которой выживают и развиваются формы, наиболее приспособленные к этим факторам, в то время как менее приспособленные погибают?
— Да, приблизительно так.
— Ну а что же тогда вы считаете внутренними факторами?
— Внутренние факторы — это преобразующие силы, источник которых — некая воля к постепенному самосовершенствованию, присущая тому или иному виду.
— В общем, желание хотя бы немного приблизиться к идеальному образцу?
— Ну, скажем так.
— И вы придаёте одинаковое значение обоим этим факторам?
— Да, но есть ещё и другие. Есть множество причин, которые не так-то легко объяснить.
— Например?
— Я не могу вам их объяснить, потому что они необъяснимы.
— Божественного происхождения?
— Конечно, нет. Просто они непостигаемы человеческим разумом.
— И вы верите в их существование, не понимая, что они собой представляют?
— Я не стараюсь их себе представить, потому что для меня они непознаваемы. Но я думаю, что они существуют. Вот и все.
— Но в таком случае это просто бессмысленно.
— Как так?
— Это то же самое, что верить в Деда Мороза.
Она засмеялась и посмотрела на него с уважением.
— Неглупо сказано!
— Я бы предпочёл держаться того, что было бы мне доступно. Например, естественного отбора или этого… как его… ормогенеза…
— Ортогенеза. Что ж, это вполне разумно. Но существуют вещи, которые не могут объяснить оба эти метода, даже вместе взятые.
— Например?
— Например, внезапное вымирание некоторых видов в период их наибольшего расцвета. Или ещё проще: работа человеческого мозга.
— Но при чем тут человеческий мозг?
— Это слишком долго объяснять. Но grosso modo [5] здесь мы сталкиваемся с десятками противоречий. Если наш мозг должен содействовать лишь биологическому процветанию человеческого рода, почему же он ни с того ни с сего начинает заниматься совсем другими вещами? И когда речь заходит об этих «других вещах», нам приходится только руками разводить.
— Значит, сделан ещё только первый шаг…
— Вот именно. Когда мы сделаем последний, все причины нам станут ясны.
— Знаете, что я вам скажу?
— Да, что такое?
— В сущности, вы гораздо больший ортогенист, чем отец Диллиген.
— Это заключение идёт не от логики, а от чувств, мой милый Дуг!
— От чувств?
— Видите ли, даже Диллигена сделали ортогенистом его научные взгляды — по крайней мере он сам так считает. Он является ортогенистом не потому, что верит в божественное предопределение, а скорее даже наоборот: он ортогенист и потому вынужден верить в божественное предопределение. Очень большую роль здесь сыграл тот факт, что он занялся изучением форм свёртывания у некоторых типов ископаемых раковин.