Послышался глухой удар; глаза его едва не вылезли из орбит, он рухнул на усыпанный окурками и арахисовой шелухой пол. Он лежал скрючившись, закрыв лицо руками; из-под его пальцев ручьем бежала кровь. Говорить он не мог, только дрожал всем телом. В баре воцарилась мертвая тишина; никто — ни бармен, ни проститутки, ни посетители, ни полураздетая мулатка-стриптизерша — не проронил ни звука. Застыв точно статуи, они неподвижно стояли в клубах сигаретного дыма.
Тут я услышал, что крутят телефонный диск, и вышел на улицу.
На следующее утро я вернулся в Нью-Иберия, прихватив с собой мотыля, дождевых червей и другой приманки. День выдался ясный и теплый, и свободных лодок у меня практически не осталось. Все время, пока я обслуживал посетителей, стоя за прилавком, я смотрел, не покажется ли машина шерифа, но дорога была пуста. В полдень я набрал номер рабочего телефона Майноса П. Дотрива.
— Мне нужно приехать к тебе. Есть разговор.
— Нет, тебе не следует показываться в Лафайете. Я сам приеду.
— Что так?
— Не думаю, что тебя там будут рады видеть.
Через час около станции притормозил автомобиль, он припарковал его неподалеку и направился ко мне, по привычке пригнувшись на пороге магазинчика. На нем были полотняные брюки, мокасины из блестящей кожи, светло-голубая спортивная рубашка и галстук в красную и серую полоску, с ослабленным у ворота рубахи узлом.
Его коротко постриженные светлые волосы сверкали на солнце. Он огляделся и с улыбкой обратился ко мне:
— Здорово тут у тебя.
— Спасибо.
— И что тебе здесь-то не сидится?
— Что будешь — кофе или шипучку?
— Не пытайся заговорить мне зубы. Ты у нас герой дня. Я даже на работу опоздал сегодня утром, мне ночью позвонили и рассказали о незабываемом ночном представлении в баре «Джунгли». Я же говорил тебе, что мы не занимаемся подобными вещами. Наше дело — бланки заполнять, сообщать этим засранцам об их правах и убеждаться, что им дали адвоката. Слышал, крови было столько, что пришлось тряпкой вытирать.
— На меня уже есть ордер?
— Он не стал писать заявление, хотя к нему в больницу и приходил помощник шерифа.
— Он хотя бы опознал меня?
— Да этого и не надо. Одна из его проституток записала номер твоей машины. Эдди Китс не любит иметь дело с законом, так что не беспокойся, никто к тебе с наручниками не явится. Но вот с лафайетскими легавыми тебе тоже лучше не связываться. Не очень-то приятно, когда в твоем округе появляется некто и начинает лупить людей кием по переносице.
— Сами виноваты. Надо было привлечь его, когда он мне по причинному месту врезал.
— У тебя нездоровый вид.
— Я плохо спал в последнее время. Так что претензии потом, ладно?
— Ну, знаешь... Я всегда знал, что от тебя всякого можно ожидать, но такого... Ты же его чуть не убил.
* * *
В магазин вошли два рыбака и купили приманку и дюжину бутылок пива. Я ссыпал деньги в старый кассовый аппарат.
— Давай-ка прокатимся, — предложил я ему.
Я оставил станцию на Батиста, и мы с Майносом побрели к моему пикапу. Солнце так и пекло.
— Я позвонил тебе сегодня не просто так, — сказал я. — Если тебе не нравятся мои методы, мне очень жаль. Но пойми: не я искал неприятностей, они сами меня нашли. Так что не стоит отчитывать меня в моем собственном магазине, на глазах у моего помощника и покупателей.
— Тоже верно.
— Я никогда раньше так не делал. Неприятное ощущение.
— Всегда трудно играть по чужим правилам. Но если уж ты и решился врезать кому-то кием по башке, то лучшей кандидатуры, чем Эдди Китс, и не придумаешь. Помнишь, я рассказывал, что он поджег проститутку? Так в его досье есть кое-что похуже. Вот, к примеру, год назад был похищен ребенок охраняемого свидетеля. Как ты думаешь, где мы его нашли?..