И все-таки сейчас обстановка изменилась. Он посмотрел на Рутера и увидел, как исказилось его лицо. На минуту ему показалось, что Рутер вот-вот схватит его за горло.
– Подловить меня, надеясь, что я скажу что-то неосторожное, – сказал Рутер.
– Я даже не думал об этом, – ответил Хейз. Бессознательно его руки сжались в кулаки. Он ждал, что Рутер ударит его, и хотел быть наготове.
– Вы хотели поймать меня на слове, – повторил Рутер.
– Ив мыслях не было. Знаете что, мистер Рутер? Вы забываете, что должен помнить каждый бизнесмен.
– Что именно?
– Не надо испытывать судьбу. Рутер уставился на Хейза пустыми глазами. Казалось, он никак не может решиться. И вдруг он улыбнулся.
– Извините меня, – сказал он. – Мне просто показалось... что вы играете со мной.
– Давайте забудем об этом, ладно? – сказал Хейз.
– Давайте, – согласился Рутер, протягивая руку. – И я и вы.
Глава 13
Джон Мэрфи походил на бенгальского улана. У него были седые усы, лицо с красными прожилками и лысина. Он напоминал отставного полковника, только что вернувшегося из дальнего уголка Британской империи. Но он не был отставным полковником. Он был маклером, ушедшим от дел. Главным его занятием была стрижка купонов в стенах просторного старого дома в Нью-Поскуите, пригородном районе. Нью-Поскуит не походил на Сэндз Спит. Более того, он был его полной противоположностью.
Старый дом Джона Мэрфи был расположен на шестнадцати акрах холмистой местности, поросшей густым лесом. Мэрфи не был мультимиллионером, но он с большой готовностью переселился бы в эскимосское иглу, чем в Сэндз Спит. В Нью-Поскуите были свои клубы гольфа, теннисные клубы и яхт-клубы. Джон Мэрфи состоял в каждом из них. Возможно, потому, что он ушел от дел, и ему нечем было занять время. Вполне возможно также, что он состоял в них потому, что был очень нервным человеком, который с трудом держал в руках свой джин и тоник, стараясь не расплескать.
Или он нервничал потому, что его допрашивал полицейский.
Сидя напротив, Стив Карелла заметил, как дрожат руки старика и подумал, что ему на охоте вряд ли удастся попасть в стену амбара. Карелла сидел, держа под столом открытый блокнот, стараясь вести записи незаметно от собеседника. Для многих это затрудняло откровенный разговор. Он не раз замечал, как люди, с которыми беседовали полицейские, буквально начинали заикаться при виде двигающегося карандаша. Джон Мэрфи был крайне нервным человеком, но Карелла не знал, всегда он такой или нервничает при виде полицейского.
– Вы живете здесь с семьей, мистер Мэрфи? – спросил Карелла.
– Да, – сказал Мэрфи. – Здесь живу. Да.
– Когда вы ушли на покой?
– Одиннадцать лет назад, – сказал Мэрфи. – Когда мне исполнилось пятьдесят лет. Сейчас мне шестьдесят один.
– И как вы проводите время?
– Играю в гольф. Ловлю рыбу. Охочусь. – Мэрфи пожал плечами. – У меня гоночный автомобиль. Соревновался в гонках в прошлом году. Я – отличный водитель.
– Что за автомобиль?
– Порше.
– Как прошла гонка?
– Я участвовал в двух. В одной был четвертым, в другой – вторым.
– Тогда вы действительно блестящий водитель.
– Я так и сказал. Налить еще?
– Нет, спасибо. Вы хороший охотник?
– Никуда не годный, – сказал Мэрфи. – У меня дрожат руки. Язва желудка. А все нервы. – Он вытянул перед собой трясущуюся руку. – Смотрите.
– Да, – согласился Карелла. – Мистер Мэрфи, вы не могли бы рассказать о поездке на охоту прошлой осенью? В Кукабонгу?
– Конечно, – ответил Мэрфи.
Он начал рассказ. Карелла задавал вопросы и записывал ответы. Мэрфи рассказал о ссоре из-за разговора про устриц и о последующем столкновении между Крамером и Кеттерингом. У него была великолепная память.