Зиновия остановилась перед ним и положила ладони ему на плечи:
— Стало быть, вы все-таки капельку в меня влюблены?
— Надеюсь, что нет.
Она опустилась в кресло и иронически на него поглядела, губы ее искривились в шаловливой полуулыбке, а левая рука играла темным локоном как раз в том месте, где из-под волос выглядывало, подобно изящной прозрачно-розовой раковине, ее маленькое ушко.
— Признайтесь, Сергей, что вы влюблены в меня, — чуть погодя промолвила она с неотразимым кокетством, — мне это доставило бы удовольствие.
— Я не влюблен в вас, точно не влюблен, — живо отреагировал он.
— В таком случае нам обоим ничего не грозит, — развеселясь еще более, констатировала Зиновия, — и мне непонятно, почему вы так сильно меня боитесь.
— Я вовсе не боюсь.
— Тогда подойдите ко мне.
Он повиновался.
— Ближе, еще ближе, — приказала красавица. — А теперь встаньте передо мной на колени.
— Зачем?
— Потому что я так хочу.
Сергей опустился на одно колено, и Зиновия, опершись локтем ему на плечо, медленно поднесла кисть руки к его губам.
— Поцелуйте мне руку.
Сергей улыбнулся, покачав головой, и поцеловал эту миниатюрную руку, отливающую матовым блеском, точно украшение из слоновой кости.
— Вот видите, мой каменный гость, — шутливо сказала она, — каким хорошим вы у меня стали, и все только потому… что не влюблены в меня.
8. Семейный совет
Так давайте все обсудим.
Мицкевич.
— Сегодня нас ждут огорчения, — заявил, поднявшись поутру, Менев, — мне приснились евреи, а это не сулит ничего хорошего.
Первое огорчение постигло старого помещика, когда, выглянув в окно, он увидел низкое серое небо и проливной дождь, монотонно барабанящий по оконным стеклам. Второе тоже не заставило себя ждать.
Когда после завтрака Менев спокойно покуривал свой