Потом заговорил и третий. Этот был вообще дискант, на целый тон выше второго. Пока они там разговаривали, Брунетти рассматривал комнату. Все было новое и дорогое, но ему ничего не нравилось: ни шикарный замшевый диван, ни элегантный тонконогий столик красного дерева напротив.
Наконец дверь открылась, и появился прежний мрачный тип в сопровождении хрупкого молодого человека, на две головы ниже себя.
– Вот он. – Обладатель свитера‑водолазки ткнул пальцем в Брунетти.
Молодой человек был одет в голубые свободные брюки и белую шелковую рубашку с расстегнутым воротом. Когда он подошел, Брунетти встал и спросил:
– Синьор Франческо Креспо?
Сперва молодой человек только молча стоял и смотрел, но потом, видимо, сработал инстинкт или профессиональный навык, и он, сделав еще шаг вперед, томным жестом приложил ладонь к груди, где у него была ямка меж ключицами, и произнес:
– Что вам угодно?
Это был тот самый писклявый дискант, который Брунетти слышал через дверь, но сейчас Креспо старался говорить глуше, будто для того, чтобы казаться более обаятельным и соблазнительным.
Креспо был немного ниже Брунетти ростом и килограммов на десять, наверное, легче. По совпадению или нарочно, диван был такого же дымчатого оттенка серого цвета, что и глаза Креспо, остро выделявшиеся на его загорелом лице. Будь это женские глаза, их сочли бы не более чем привлекательными, но в сочетании с мужской угловатостью остальных черт они были по‑настоящему красивы.
Брунетти попятился, не желая стоять к Креспо слишком близко, и взял со стола свою синюю папку. В ответ Креспо нервически фыркнул.
– Синьор Креспо, не могли бы вы взглянуть на портрет одного человека? Может быть, вам доводилось его встречать.
– Я буду рад увидеть все, что бы вы мне ни показали, – отвечал Креспо, особо выделяя «вы». Он запустил руку себе под воротник и стал массировать горло.
Брунетти вытащил из папки и протянул ему портрет убитого. Креспо скользнул по нему взглядом, а потом с улыбкой посмотрел на Брунетти:
– Нет. Понятия не имею, кто это такой.
Он хотел вернуть листок комиссару, но тот не взял.
– Посмотрите, пожалуйста, внимательнее, синьор Креспо.
– Он же сказал вам, что не знает, – подал голос из дальнего угла комнаты кашемировый свитер.
Брунетти оставил эту реплику без внимания.
– Этого человека забили до смерти, и нам необходимо установить его личность, так что я был бы вам очень признателен, если бы вы вгляделись как следует, синьор Креспо.
Креспо на секунду прикрыл глаза ладонью и поправил локон за левым ухом.
– Ах, какой вы настойчивый…
И он снова посмотрел на рисунок. В этот раз его взгляд несколько дольше задержался на лице убитого. Брунетти хоть и не видел его глаз при этом, но заметил, как его рука, забыв про локон, вновь метнулась к горлу, но теперь и без намека на кокетство.
Впрочем, секунду спустя он поднял глаза, сладко улыбнулся и сказал:
– Я никогда не видел этого человека, комиссар.
– Ну что – убедились? – поинтересовался из своего угла кашемировый свитер.
Брунетти положил рисунок обратно в папку.
– Это лишь примерный портрет, как его представил художник, синьор Креспо. А теперь ознакомьтесь, пожалуйста, с фотографией.
С этими словами Брунетти одарил Креспо самой обольстительной улыбкой, которую только была способна родить его мимика. Пальцы Креспо взлетели, трепеща, точно бабочка, и нежно прикрыли впадинку в разлете ключиц.
– Разумеется, комиссар. Я выполню любое ваше желание. Любое.
Брунетти снова оскалился и вытащил со дна папки одну из фотографий наугад. Они все были одинаково хороши.
– Возможно, его убил клиент.