Мартин Бек ждал, он бросил усталый взгляд на Рённа, а тот устремил еще более усталый взгляд на свои часы.
Почему полицейский считает его воображалой? Может, потому, что Мартин Бек обратился к нему на «вы»? Мартин Бек лишь с трудом заставлял себя говорить «ты» соплякам, у которых еще молоко на губах не обсохло, и выслушивать такое же «ты» в ответ.
Хотя в остальном его никак нельзя было назвать поборником формализма.
Интересно, как вел бы себя в подобном случае человек вроде Стига Нюмана?
В трубке щелкнуло:
– Так вот насчет Хульта…
– И что же?
– Он действительно сюда заходил. Часа полтора назад. Но, кажется, сразу же ушел.
– Куда?
– Вот уж этого действительно никто не знает.
Мартин Бек оставил эту шпильку без последствий. Он сказал:
– Спасибо.
Для верности он набрал домашний телефон Хульта, но там, как и следовало ожидать, никто не отозвался, и после пятого гудка Мартин Бек положил трубку.
– Ты кого ищешь? – спросил Рённ.
– Хульта.
– Ах так.
«Похоже, что Рённ не отличается особой наблюдательностью», – подумал Мартин Бек с досадой.
– Эйнар!
– Да?
– Хульт вчера вечером звонил жене Нюмана, и она дала ему адрес больницы.
– Угу.
– Интересно, с чего бы это?
– Ну, должно быть, он хотел послать в больницу цветы или еще что‑нибудь, – сказал Рённ апатично. – Они дружны были с Нюманом.
– А вообще, мало кто знал, что Нюман лежит в Саббатсберге.
– Потому‑то Хульту и пришлось звонить, спрашивать адрес.
– Странное совпадение.
Это был не вопрос, и Рённ, естественно, ничего не ответил. Он сказал свое:
– Да, я тебе говорил, что не мог добраться до Эриксона?
– Какого еще Эриксона?
– До Оке Эриксона. До того полицейского, который вечно жаловался на все и вся.
Мартин Бек кивнул. Он припоминал это имя, хотя сейчас оно было не так уж и важно. Имя никого не интересовало, а кроме того, сейчас куда важнее был Хульт.
Он сам лично разговаривал с Хультом не более двух часов назад. Чем занимался Хульт все это время? Сперва весть об убийстве Нюмана вообще не произвела на него особого впечатления. Потом Хульт ушел – на работу, как он выразился.
Ну, в этом еще не было ничего необычного. Хульт был толстокожий полисмен старой выпечки, не ахти какой сообразительности и уж никак не импульсивный. То, что он вызвался работать в неурочное время, когда убили его коллегу, как раз в порядке вещей. При определенном стечении обстоятельств Мартин Бек сам поступил бы точно так же.
Необычным во всей истории был только телефонный звонок. Почему он ни единым словом не обмолвился о том, что разговаривал с женой Нюмана не далее как прошлым вечером? Если у него не было другого повода, кроме желания послать цветы, то почему он позвонил именно вечером?
Зато, если у него, кроме цветов, были другие причины интересоваться тем, где находился Нюман…
Мартин Бек усилием воли прервал эту цепь размышлений.
А звонил ли Хульт вечером?
И если звонил, то во сколько?
Надо еще кое‑что уточнить.
Мартин Бек тяжело вздохнул, снова поднял трубку и в третий раз набрал номер Анны Нюман.
На сей раз к телефону подошла она сама.
– Да, – откликнулась она без всякого энтузиазма. – Слушаю вас, комиссар Бек.
– Извините, но я должен уточнить некоторые детали.
– Да?
– Вы сказали, что первый помощник комиссара Хульт звонил вам вчера вечером?
– Сказала.