– Комиссар Бек, вы еще слушаете?
– Конечно, конечно, слушаю. Ну а соседи?
– Какие соседи?
– Соседи знали, что ваш муж в больнице?
– Разумеется, нет.
– А как вы объяснили им его отсутствие?
– Я им вообще ничего не объясняла. Мы не поддерживали с соседями никаких отношений.
– Может, тогда ваш сын? Рассказал приятелям?
– Стефан? Нет, исключено. Он ведь знал, чего хочет отец, а Стефану никогда бы даже в голову не пришло поступать ему наперекор. Он позволял себе только одно – каждый вечер ходить к отцу, но в глубине души Стиг и этого не одобрял.
Мартин Бек сделал несколько записей на открытом листке блокнота и сказал, как бы подводя итоги:
– Итак, только вы лично, Стефан, доктор Блумберг и оба брата комиссара Нюмана могли знать точно, в каком отделении и в какой палате лежал ваш супруг?
– Да.
– Ну что ж, все ясно. Только еще одно.
– А именно?
– С кем из своих коллег он общался?
– Не понимаю вас.
Мартин Бек отложил ручку и задумчиво потер переносицу большим и указательным пальцами. Неужели он так нечетко сформулировал вопрос?
– Я хотел бы вот о чем вас спросить: с какими полицейскими встречались вы и ваш муж?
– Ни с какими.
– Что‑о‑о?
– Чему вы удивляетесь?
– Неужели ваш муж не поддерживал отношений с коллегами? Не встречался с ними в свободное от работы время?
– Нет. За те двадцать шесть лет, что мы прожили вместе со Стигом, ни один полицейский не переступил порог нашего дома.
– Серьезно?
– Вполне. Вы и тот человек, что приходил с вами, были единственными. Но к этому времени Стига уже не было в живых.
– Но ведь должен же был кто‑то приносить извещения, вообще приносить что‑нибудь или заходить за вашим мужем.
– Да, вы правы. Вестовые.
– Кто, кто?
– Мой муж их так называл. Тех, кто сюда приходил. Это случалось. Но порог они действительно не переступали. Стиг был очень щепетилен в таких вопросах.
– Да ну?
– Очень. И всегда. Если приходил полицейский позвать его, или что‑нибудь передать, или выполнить другое поручение, Стиг его в дом не пускал. Если дверь открывала я или кто‑нибудь из детей, мы просили подождать за дверью, а сами снова запирали ее, пока не явится Стиг.
– Это ваш муж завел такой порядок?
– Да, он самым недвусмысленным образом потребовал, чтобы так было. Раз и навсегда.
– Но ведь существуют люди, с которыми он проработал бок о бок много лет. На них тоже распространялось это правило?
– Да.
– И вы никого из них не знаете?
– Нет. Разве что по имени.
– Он по крайней мере говорил с вами о своих сослуживцах?
– Крайне редко.
– О своих подчиненных?
– Я же сказала: крайне редко. Видите ли, один из основных принципов Стига заключался в том, что служебные дела никоим образом не должны соприкасаться с частной жизнью.
– Но вы говорили, что знаете некоторых хотя бы по имени. Кого же?
– Кое‑кого из руководства. Ну, начальника государственной полиции, полицмейстера, главного инспектора…
– Из отдела общественного порядка?
– Да, – отвечала она. – А разве есть и другие инспектора?
В комнату вошел Рённ с какими‑то документами. Мартин Бек изумленно воззрился на него. Потом он собрался с мыслями и продолжил разговор.
– Неужели ваш муж не упоминал никого из тех, с кем вместе работал?
– Одного по крайней мере.