В отличие от Колльберга и Мартина Бека он никогда не шел долгим путем.
– Что говорит следствие?
– Я думаю, оно не прибавит фактов, кроме тех, которые уже и без того ясны, – ответил Ларссон. – Какой‑то психопат влез через окно и прирезал его. Без церемоний.
Колльберг кивнул.
– Вот штык меня интересует, – пробормотал Гюнвальд Ларссон, скорее для себя, чем для Колльберга. – Человек, который работал этим штыком, знает свое ремесло. И вообще неплохо владеет оружием. А кто у нас неплохо владеет таким оружием?
– Вот, вот, – поддержал Колльберг. – Военные владеют. Ну еще, пожалуй, мясники.
– И полицейские, – сказал Гюнвальд Ларссон.
Во всей полиции он меньше других склонен был защищать честь мундира, за что и не пользовался среди коллег особой любовью.
– Стало быть, тебя пригласили вести дело? – спросил Колльберг.
– Вот именно. Ты будешь с этим работать?
Колльберг кивнул и спросил:
– А ты?
– Куда денешься.
Они без особого восторга поглядели друг на друга.
– Может, нам и не придется часто бывать вместе, – сказал Колльберг.
– Будем надеяться, – ответил Ларссон.
XVI
Было около десяти утра, и Мартин Бек, идя по набережной, вдоль Сэдер‑Мэларстранд, обливался потом. Солнце не то чтобы припекало, да и с Ридарфьорден дул колючий ветер, но Мартин Бек слишком быстро шел, а пальто на нем было зимнее.
Хульт предлагал доставить его на Кунгсхольмсгатан, но Мартин Бек поблагодарил и отказался. Он боялся уснуть в машине и надеялся, что прогулка пешком немного взбодрит его. Расстегнув пальто, он замедлил шаг.
Выйдя к шлюзу, он из телефонной будки позвонил в полицейское управление и узнал, что Рённ еще не возвращался. Покуда Рённ не доведет свои поиски до конца, Мартину Беку было, собственно говоря, нечего делать в полиции, а вернется Рённ самое раннее через час. Если теперь прямиком отправиться домой, можно будет минут через десять лечь в постель. Мартин Бек устал бесконечно, и мысль о постели была очень заманчивой. Если завести будильник, можно будет часок вздремнуть.
Мартин Бек решительно зашагал через Слюссплан в сторону Ернторгсгатан. Достигнув площади Ернторг, он вдруг пошел медленнее. Он представил себе, что с ним будет через час, когда звонок будильника поднимет его, как трудно будет вставать, одеваться, ехать на Кунгсхольмсгатан. Правда, с другой стороны, приятно хоть на час раздеться, умыться, а то и принять душ.
Он остановился посреди площади, не зная, как быть. Разумеется, причина в усталости, но все равно противно.
Он переменил направление и двинулся к мосту Скеппсбру. Зачем ему вдруг понадобился мост, Мартин Бек не знал, но, завидев свободное такси, он принял окончательное решение. Он просто съездит искупается.
Шофер годился в сверстники Мафусаилу, был беззуб и туговат на ухо. Садясь, Мартин Бек мысленно выразил надежду, что старик по крайней мере сохранил зрение. Должно быть, он из кучеров, а за руль сел в очень преклонном возрасте. По дороге шофер делал ошибку за ошибкой, один раз даже заехал на полосу встречного движения. При этом он мрачно бормотал что‑то себе под нос, и время от времени его старческое тело сотрясали приступы удушливого кашля. Когда машина наконец остановилась перед Центральными банями, Мартин Бек дал на чай гораздо больше, чем следует, вероятно, в награду за то, что шофер против ожиданий доставил его живым и невредимым. Поглядев на дрожащие руки старика, он вылез, не попросив выписать квитанцию.
У кассы Мартин Бек на мгновенье замешкался. Обычно он ходил в нижнее отделение, где есть плавательный бассейн. Но теперь ему не хотелось плавать, и он поднялся на второй этаж, в турецкие бани.