– Ну как он?
– А как бы ты чувствовал себя на его месте? – спросил Мейер.
Бернс только кивнул в ответ.
– Мне пришлось насильно отправить его домой. На всякий случай я послал двух патрульных присматривать за ним. Девушка его... Ох, Пит, тут такое творилось.
Они немного посторонились, пропуская вперед санитаров с трупом мужчины на носилках.
– Последний, – сказал Мейер. – Один из них был еще жив, когда приехали наши. Правда, я не знаю, сколько ему суждено протянуть. Врач из медэкспертизы считает, что у него пулей перебит позвоночник.
– Сколько всего жертв? – спросил Бернс.
– Четверо. Трое из них мертвы.
– А девушка Клинга... она была?..
– Да. Она была уже мертва, когда они сюда приехали.
Бернс слегка кивнул. Прежде чем войти в книжный магазин, он остановился и сказал:
– Мейер, напомните О’Брайену, что он должен находиться сейчас в парикмахерской. А остальным скажите, чтобы они расходились по домам. Если понадобится, мы вызовем их по телефону. Чья это была смена, Мейер?
– Звонок поступил за полчаса до окончания нашей смены. Хотите, чтобы дело осталось за нами?
– Кто вас сменил?
– Ди-Мэо, Браун и Уиллис.
– Где Ди-Мэо?
– Остался в дежурке на телефоне.
– Скажи Уиллису и Брауну, чтобы были поблизости. А у тебя намечено что-нибудь важное на сегодняшний вечер?
– Нет. Но мне нужно успеть позвонить жене.
– Значит, ты сможешь задержаться еще на какое-то время?
– Разумеется.
– Спасибо, – сказал Бернс и вошел в книжный магазин.
Тела убитых и раненого уже унесли. О недавней трагедии свидетельствовали теперь только очерченные мелом на полу и на полках силуэты жертв. Да еще двое сотрудников криминологической лаборатории посыпали чуть ли не весь магазин – специальным порошком, пытаясь обнаружить отпечатки пальцев. Бернс быстрым взглядом окинул помещение, высматривая Кареллу, но тут ему пришло на ум еще что-то. Он вернулся к двери и позвал:
– Уиллис!
Хол Уиллис отделился от стоявших на тротуаре. Среди полицейских он казался невысоким человеком, так как едва-едва дотягивал до лимита роста, установленного для полицейских – сто семьдесят девять сантиметров. Передвигался он с отточенным до предела изяществом и легкостью человека хрупкого телосложения, который половину в своей жизни посвятил освоению искусства дзюдо. Подойдя к лейтенанту, он отозвался:
– Да, Пит?
– Отправляйся немедленно в больницу. Прихвати с собой Брауна. Попытайся хоть что-нибудь выжать из того, что пока еще жив.
– Хорошо, Пит.
– Он в очень тяжелом состоянии, – сказал Бернс. – Заявление умирающего принимается судом. Помни об этом.
– Да, я знаю, – сказал Уиллис. – Он в какой больнице?
– Спроси у Мейера. Он знает.
– Еще какие-нибудь распоряжения?
– Нет, пока все. Если вас не будут пускать к нему, устройте скандал. Как узнаете хоть что-нибудь, сразу позвоните мне в участок. Я буду там.
– Хорошо.
Бернс снова вернулся в магазин. Стив Карелла сидел на высоком стуле в углу торгового зала. Руки его с плотно сцепленными пальцами бессильно свисали между колен. Он даже не пошевельнулся, когда Бернс подошел к нему, продолжая мрачно смотреть в пол.
– Стив?
Он только молча кивнул.
– С тобой все в порядке?
Снова кивок.
– Пойдем отсюда.
– Что?
– Пойдем отсюда. Да возьми же ты, наконец, себя в руки.
Карелла поднял голову. Глаза его ровным счетом ничего не выражали. Он смотрел прямо на Бернса, но, казалось, его не видел.
– Это самая гнусная и неблагодарная работа на свете, – сказал вдруг он.
– Ну ладно, пусть это...
– Я больше не хочу этого, не хочу, понимаешь? – заговорил Карелла, срываясь на крик. – Я хочу спокойно приходить домой, гладить своих детишек по головкам и не хочу, чтобы руки мои были в крови.
– Ну ладно...