А испугавшись, что я Голиана не отпущу, разыграл всю эту историю с кражей, понадеявшись, что я на Голиана здорово обозлюсь…
- И его заявление подпишешь.
- Да.
- Но зачем ему это?
- Ведь он и сам сказал, что идея принадлежит Голиану. И что существовала работа, которую он когда-то читал. Если она у Голиана сохранилась и тот представит ее и докажет, ну, скажем, некую зависимость или зависимость принципиальную? Такую, за которую надо платить?
- Имеешь в виду деньги?
- Естественно. Старик за деньги удавится.
- Не понимаю. - Шимчик устроился поудобнее. - Ведь если б Голиан даже ушел, все равно материальные претензии он мог бы предъявить, работая и в любом другом месте, не так ли?
- Возможно, что и не так. Человек с его репутацией! Сбежал, вернулся - в нем это сидит, он боится… Знает, что на него косятся, что друзей у него нет, а что касается доверия - похоже, что он уже и сам себе не верит. Ну а старик опасается собственной доброты - если человек на глазах, ему нет-нет да что-нибудь и сунешь. С глаз долой - и угрызения совести утихнут. Вот что мне пришло в голову, но, возможно, все это чепуха.
- Я Бауманна не знаю, - медленно произнес Шимчик. - Ты можешь его сюда пригласить?
- Старика? Хочешь с ним познакомиться?
- Угу.
- Пожалуйста. - Сага пододвинул к себе телефон и набрал номер. - Никто не отвечает, - сказал он.
- Тогда пусть его найдут. У вас ведь есть радиоузел. Директор соединился с рубкой, и вскоре над их головами загремело:
«Товарищ Бауманн, вас просит зайти директор. Товарищ Бауманн…»
- Выключи! - Шимчик встал и потянулся. Ох, уж это ожидание. Директор разбирал почту.
- Нету, - сказал он наконец, - не отвечает. Обычно после такого вызова является сразу.
Зазвонил телефон. Сага снял трубку. Выслушал и, повесив, сообщил.
- Ничего не понимаю. Говорят, поехал с Голианом в город. Вахтер говорит, что на «трабанте» Голиана, что тот его взял с собой.
- Может, сами договорятся? - Капитан смотрел на Сагу внимательными серыми глазами. - Хорошо, что ты меня позвал. Будь добр, дай-ка мне эти бумаги.
- Документацию открытия и папку Голиана?
- Если эти двое найдут общий язык, то непременно сообщат об этом тебе. В таком случае позвони, я все тебе немедленно верну.
- А если нет?
- Тоже позвони. Примем необходимые меры.
- Какие?
Шимчик, убирая бумаги в портфель, ответил, что он не пророк.
- Ты считаешь, что дело серьезное?
Сага не притворялся, он в самом деле был обеспокоен. И Шимчик подумал: «Что его так тревожит, только ли то, что он с Голианом был в хороших отношениях, или, может быть, что-то другое? Боится, что это провокация? Недоброжелателей боится или место потерять? И это возможно, здесь он пригрелся: пятнадцать лет на одном предприятии и все на посту директора, корнями уже врос в свой завод».
Капитан пожал плечами, однако высказал предположение, что ничего серьезного тут нет, и они распрощались.
Перед Лазинским лежали фотографии. Его нисколько не удивило, что капитан Шимчик, его непосредственный начальник, не поленился прийти к нему, хотя такое случалось нечасто. Лазинский доложил:
- Только что говорил с Прагой. Полковник Вондра доволен. Человек на фото, судя по всему, Шнирке. Голиан сразу нашел его в целой группе и заверил, что это Баранок. Сдается мне, что фамилия «Шнирке» ему пока неизвестна.
- Как он вел себя? - поинтересовался Шимчик.
- Когда я показал фотографии?
- Нет, когда увидел вас.
- Да никак, он меня ждал. Вчера днем я ему звякнул, оказал, что приду.
- А зачем придете, тоже сказали?
- Ну, что-о вы! - Лазинский достал из пакета леденец.
- Вы встретились с ним на заводе?
- Да.
- В котором часу?
- Около девяти, хотя договорились на восемь. Я на автобус опоздал.
- Это Голиан предложил в восемь?
- Да. В восемь. Или пораньше. Сказал, что позже у него обычно много работы.
- Он сказал «обычно» или именно сегодня?
- Кажется, «обычно».