Он увидел, что сверток падает прямо на него, и в последний момент успел вытянуть руки вперед и ловко поймал ребенка, как вратарь ловит мяч, пробитый со штрафного удара. Ребенок был очень маленький, он немного хныкал, но не кричал. Гюнвальд Ларссон несколько секунд стоял, держа его в руках. У него совершенно не было опыта обращения с детьми, и он даже не мог вспомнить, приходилось ли ему когда-либо вообще держать на руках ребенка. Он испугался, не слишком ли сильно он его сдавил, и положил сверток на землю. Сзади послышались чьи-то торопливые шаги, и он обернулся. Это был Цакриссон, запыхавшийся и весь багровый.
— Что с вами? — выдавил он. — Как..?
— Где эти чертовы пожарные? — заорал Гюнвальд Ларссон.
— Я думал, они уже здесь… Я увидел пожар, когда был на Розенлундсгатан… вернулся и позвонил…
— Беги снова назад, вызови пожарную машину и скорую помощь…
Цакриссон повернулся и побежал.
— И полицию! — вдогонку ему закричал Гюнвальд Ларссон.
У Цакриссона с головы слетела шапка, он остановился, чтобы ее поднять.
— Идиот! — заорал Гюнвальд Ларссон.
Он вернулся к дому, вся правая часть которого теперь превратилась в бушующий ад. Женщина в ночной рубашке стояла в задымленном окне и на этот раз держала на руках другого ребенка, рыженького мальчика лет пяти, одетого в голубую пижаму. Она бросила его вниз так же быстро и неожиданно, как в первый раз, но теперь Ларссон был начеку и уверенно поймал ребенка. Как ни странно, но мальчик вовсе не казался испуганным.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Ларссон.
— Ты пожарник?
— О Боже, отстань от меня, — сказал Гюнвальд Ларссон и поставил мальчика па землю.
Он снова посмотрел вверх, и в этот момент кусок черепицы попал ему в голову. Черепица раскалилась докрасна, и хотя меховая шапка смягчила удар, у него потемнело в глазах. Он почувствовал резкую боль во лбу, по лицу хлынула кровь. Женщина в ночной рубашке исчезла. Наверное, бросилась за третьим ребенком, подумал он, и в этот момент женщина появилась в окне с большой фарфоровой статуэткой собаки, которую сразу же швырнула вниз. Статуэтка упала на землю и раскололась на мелкие кусочки. В следующее мгновение женщина прыгнула вниз. На этот раз все получилось не так удачно. Она приземлилась прямо на Гюнвальда Ларссона и сбила его с ног. Он упал и сильно ударился головой и спиной, однако тут же сбросил с себя оказавшуюся сверху женщину и вскочил на ноги. Женщина в ночной рубашке, очевидно, не пострадала, но взгляд ее широко раскрытых глаз был безумным. Он посмотрел на нее и спросил:
— У вас есть еще один ребенок?
Она уставилась на него, потом сгорбилась и начала подвывать, как раненый зверь.
— Вставайте и займитесь вашими детьми, — скомандовал Гюнвальд Ларссон.
Пожаром был теперь охвачен весь второй этаж, языки пламени уже вырывались из того окна, откуда прыгнула женщина. Однако двое стариков все еще оставались в квартире слева на первом этаже. Пожар туда еще не достал, но они не подавали никаких признаков жизни. Очевидно, в квартире полно дыма, кроме того, через несколько минут может рухнуть крыша.
Гюнвальд Ларссон огляделся и увидел в нескольких метрах от себя большой камень. Он вмерз в землю, но Ларссон выковырял его. Камень весил килограммов двадцать. Ларссон поднял его над головой на вытянутых руках и что было силы швырнул и крайнее левое окно на первом этаже. Оконная рама и стекли разлетелись вдребезги. Ларссон вскочил на подоконник, сорвал штору и, перевернув столик, спрыгнул на пол, в комнату, полную густого, удушливого дыма. Он закашлялся и прикрыл рот шерстяным шарфом. Вокруг все горело. В дыму он различил фигуру, неподвижно лежащую на полу. Наверное, старуха. Он поднял ее, перенес беспомощное тело к окну, подхватил под мышки и осторожно опустил на землю. Она безвольно привалилась к стене.