Что-то в нем было привлекательное. В конце концов, ведь все коробки одинаковы, какая разница, кто их делает. Я покупал у Тони, потому, что он был симпатичным парнем. – Эттерман предложил полицейским сигары и закурил сам. – Единственный мой грех, – сказал он. – Врач утверждает, что они меня убьют, а я ему отвечаю, что хотел бы умереть или в объятиях хорошенькой блондинки, или с сигарой в зубах. – Он захихикал. – Но в моем возрасте приходится довольствоваться сигарой.
– Как мистер Форрест стал вашим сотрудником? – спросил, улыбаясь, Карелла.
– Однажды я спросил, доволен ли он своей работой, а то я бы мог предложить ему кое-что. Мы довольно подробно все обсудили, и он перешел работать ко мне. Тоже в качестве представителя фирмы. Это было пятнадцать лет назад. А умер он вице-президентом.
– Почему вы предложили ему занять эту должность, мистер Эттерман?
– Я же вам сказал: он мне сразу понравился. А еще... – Эттерман покачал головой. – Нет, это неважно.
– Что именно?
– Понимаете... – Эттерман снова покачал головой. – Вы понимаете, я потерял сына. Он был убит на войне.
– Сочувствую вам, – сказал Карелла.
– О, это было уже давно, жизнь продолжается, не так ли? – Он грустно улыбнулся. – Он служил в эскадрилье бомбардировщиков, мой сын. Его самолет сбили над Швейнфуртом тринадцатого апреля сорок четвертого года. Там есть завод подшипников, в этом городе. – Он мотнул головой. – Иногда я спрашиваю себя... – Он замолчал.
Карелла откашлялся.
– Мистер Эттерман, что за человек был Энтони Форрест? Он ладил с сослуживцами? Он...
– Я никогда не встречал человека лучше, – ответил Эттерман. – Все любили его. Я уверен, что только сумасшедший мог его убить.
– Он всегда уходил со службы в одно и то же время?
– Мы закрываемся в пять, – сказал Эттерман. – Обычно мы с Тони еще четверть часика болтали. Да, я думаю, что он всегда уходил между пятью пятнадцатью и половиной шестого.
– У них с женой были хорошие отношения?
– Клара и он были весьма дружной парой.
– А дети? Его дочери должно быть около девятнадцати лет, не так ли?
– Да, так.
– Никаких неприятностей с этой стороны?
– Что вы хотите сказать?
– У детей никогда не было каких-нибудь неприятных историй?
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
– С полицией, с другими ребятами, дурные знакомства и тому подобное.
– Это отличные малыши, – сказал Эттерман. – Синтия – лучшая в своем классе в лицее. Она получила стипендию университета Рэмси. Мальчики тоже хорошо учатся. Один играет в бейсбол, второй – член клуба “Спорщики”. Нет, дети никогда не доставляли Тони никаких неприятностей.
– Вы знаете что-нибудь о его службе в армии, мистер Эттерман? Тот, кто его убил, отличный стрелок, значит, он может быть бывшим военным. А так как мистер Форрест служил в армии...
– Этого я не знаю, но уверен, что Тони был отличным офицером.
– Он никогда не рассказывал о каких-нибудь ссорах со своими подчиненными, которые могли бы повлечь за собой...
– Он был в армии во время войны. А война давно кончилась. Кто бы мог столько лет хранить злобу?
– Никогда не знаешь, – сказал Карелла. – Мы отрабатываем любую возможность.
– Это, должно быть, ненормальный, – сказал Эттерман. – Только ненормальный...
– Надеюсь, что нет, – ответил Карелла.
Детектива попрощались, поблагодарив Эттермана за то, что он согласился принять их.
* * *
Мэй Норден была сорокатрехлетней, коротко стриженной шатенкой с круглым лицом и очень темными глазами. Они встретились с ней в зале похоронного бюро, где в обитом шелком гробу находилось тело Нордена. Бальзамировщик отлично загримировал лоб в том месте, где его пробила пуля. Нужно было очень пристально всматриваться, чтобы заметить рану.