Да, никто не видел его после совещания в половине четвертого. Конечно, он мог уйти из конторы по служебной лестнице, добраться до комиссариата и дождаться Коэна, но разве это не бредовое предположение? В таком случае в убийстве можно обвинить первого встречного. Нет, он не имеет никакого отношения к этому делу.
– Где вы были в пятницу четвертого мая? – спросил Карелла.
– Дома, – ответил Редфилд.
– Вы ходили на работу?
– Нет, я был простужен. – Он замолчал. – Спросите у жены, она подтвердит. Весь день я провел дома.
– Мы обязательно спросим, – сказал Карелла, – уж поверьте. Как только она будет в состоянии разговаривать.
– Она вам скажет!
– Она скажет, что вы не были в Миннеаполисе, не так ли?
– Я там никогда не был. Я здесь ни при чем. Вы совершаете ужасную ошибку.
В этот момент в дежурку вошел полицейский. Может быть, Редфилд признался бы и так, все они этим кончают. Полицейский направился прямо к Карелле и положил на стол длинный кожаный чехол.
– Мы нашли это в шкафу, в его спальне.
Карелла открыл чехол. Это был автоматический карабин “Винчестер-70”.
– Это ваше, мистер Редфилд? – спросил Карелла.
Редфилд замолчал. Он пристально смотрел на карабин.
– И еще вот это лежало на полке за шляпами, – продолжал полицейский.
Рядом с карабином он положил на стол коробку патронов “Ремингтон-308”. Карелла посмотрел на патроны, потом повернулся к Редфилду.
– Мистер Редфилд, – сказал он, – через десять минут баллистическая экспертиза даст ответ на все наши вопросы. Вы не хотите избавить нас от лишней работы?
Редфилд вздохнул.
– Ну?
Еще один вздох.
– Позвони баллистам, Мейер, – сказал Карелла. – Пусть пришлют кого-нибудь за карабином. Надо сравнить пули...
– Не надо, – произнес Редфилд.
– Стенограф! – крикнул Карелла.
– Я не хотел их убивать. Я никого не хотел убивать, – сказал Редфилд. – Вначале...
– Минутку, – прервал Мейер. – Мисколо, ты позвал стенографа?
– Понимаете, – продолжал Редфилд, – когда доктор Фидио объяснил мне, что произошло с Маргарет, я... это было шоком для меня, конечно. Я подумал... я не знаю, о чем я подумал...
– Мисколо! Да скоро ты там, черт возьми?
– Бегу! Бегу! – кричал Мисколо. Он почти вбежал в дежурку, приладил блокнот на колено и сам стал стенографировать признания Редфилда.
– Разочарование, – конечно, – сказал Редфилд. – Я хотел иметь детей, пока еще не совсем поздно. – Он пожал плечами. – И потом... когда... когда я стал обо всем этом размышлять, мне кажется, я... Гнев меня охватил. Понимаете, моя жена не могла иметь детей. И никогда не сможет из-за операции. А это по их вине, понимаете? Тех, кто с ней это сотворил. Тех, кто был на вечеринке, о которой мне рассказал Фидио. Только я... я не знал, кто они.
– Продолжайте, мистер Редфилд.
– Я случайно нашел программку. Искал что-то в шкафу и наткнулся на пыльный чемоданчик... совсем запыленный... Программка была внутри. Вот так я... так вот... узнал их имена. Я знал, что именно эти люди сотворили с ней такое, те, кто был на вечеринке, и я... я стал их искать. Сначала не для того, чтобы убить. Я хотел только их увидеть, посмотреть на людей, из-за которых у моей жены не могло быть детей. А потом... не знаю когда, кажется, в тот день, когда я разыскал Бланш Леттиджер... Я шел за ней до самого ее грязного логова, и она... она остановила меня на улице и стала приставать. Думаю, именно в этот день... Когда я увидел, каким дерьмом она стала, вспомнил, какие гадости они творили с Маргарет, наверное, именно тогда я решил убить их всех. – Редфилд на минуту умолк, Мисколо поднял голову. – Я совсем не специально убил Энтони Форреста первым. Я просто решил убить его сначала, и все.