– Мистер Редфилд, – сказал он, – с вашего разрешения, я хотел бы поговорить с вашей женой наедине.
– Почему? – удивился Редфилд. – Мы женаты, нам нечего скрывать друг от друга.
– Я в этом убежден и нахожу это совершенно естественным, но из нашего опыта явствует, что люди часто нервничают в присутствии своего мужа или жены, так что по возможности мы предпочитаем задавать им вопросы с глазу на глаз.
– Понимаю, – сказал Редфилд.
– Если позволите, я попрошу Мисколо проводить вас в соседнюю комнату. Там вы найдете газеты, можете покурить, если...
– Я не курю, – сказал Редфилд.
– Мисколо! – крикнул Карелла. – Будь любезен, проводи мистера Редфилда в приемную и займись им.
– Пройдите за мной, прошу вас, – сказал Мисколо.
Редфилд неохотно встал и вслед за Мисколо вышел из комнаты. Карелла подождал, пока они отойдут подальше, и только тогда повернулся к Маргарет:
– Расскажите мне о той вечеринке в сороковом году.
– Что? – спросила она с ужасом.
– Вечеринка у Рэнди Нордена.
– Как... как вы узнали? Муж тоже знает?
– Мы у него не спрашивали, миссис Редфилд.
– Вы ведь не скажете ему, правда?
– Конечно нет. Мы только хотим получить сведения о Дэвиде Артуре Коэне, миссис Редфилд. Можете вы рассказать, что он делал той ночью?
– Я не знаю? – сказала она, буквально осев на стуле. Голос ее был похож на стон. Можно было подумать, что Карелла размахивает дубиной и собирается ее бить. Глаза Маргарет расширились, она скрючилась на стуле, вжалась в спинку, как бы отшатнувшись от него.
– Что он делал, миссис Редфилд?
– Я не знаю, – снова простонала она; глаза ее заморгали, забегали.
– Миссис Редфилд, я не спрашиваю, что в тот вечер делали вы. Все, что я хочу узнать...
– Я ничего не сделала, нет! – крикнула она, вцепилась в ручки кресла, как будто ожидала, что ее сейчас ударят, и напряглась, чтобы противостоять удару.
– Но никто ничего такого и не говорит, миссис Редфилд. Я только хочу знать, не произошло ли тогда чего-то такого, что могло бы толкнуть Коэна...
– Ничего не произошло, – сказала она. – Я хочу вернуться домой, к мужу.
– Миссис Редфилд, мы думаем, что поймали убийцу. Он здесь. Он утверждает, что не убивал, но если мы найдем хоть что-то, все равно что, чтобы заставить его говорить...
– Я ничего не знаю. Я хочу домой.
– Миссис Редфилд, у меня совершенно нет намерения...
– Я ничего не знаю!
– ...вас смущать или ставить в затруднительное положение, но если мы не найдем ничего конкретного для...
– Говорю вам, я ничего не знаю! Я хочу домой. Я ничего не знаю.
– Миссис Редфилд, – очень спокойно сказал Карелла, – мы знаем все, что произошло той ночью в доме Нордена. Все. Хелен Стразерс рассказала нам. И Коэн.
– Я ничего не делала. Это остальные.
– Кто?
– Хелен и Бланш. Не я! Не я!
– Что они сделали?
– Им не удалось меня заставить, – сказала Маргарет. – Я не хотела, и заставить меня они не могли. Я знала, что это плохо. Мне было только семнадцать лет, но я отлично понимала, что плохо, а что хорошо. Это все другие, понимаете?
– Вы совершенно не участвовали в том, что произошло?
– Совершенно.
– Тогда почему вы не ушли, миссис Редфилд?
– Потому что они... они силой задержали меня. Все. Даже девушки. Они силой держали меня, когда... вы знаете, я даже не хотела играть в той пьесе. У меня была роль Мэг, служанки в баре. Эта служанка не такая, как другие девушки. Сначала моя мать не хотела, чтобы я играла, из-за того, кого надо было играть. Я согласилась, меня Рэнди уговорил. Но я не знала, что Рэнди такой, пока не увидела его на вечеринке с Хелен, а потом все столько выпили...
– Вы были пьяны, миссис Редфилд?
– Нет. Да. Я не знаю. Наверное. Иначе бы я никогда не позволила им... – Маргарет замолчала.
– Миссис Редфилд, может быть, вы предпочитаете поговорить с кем-нибудь из нашего женского персонала? Я позову...