— Ах, какой ты милый! Ты используешь такие тонкие сравнения! Джерри, ты был на войне?
Хиропрактика удивил этот вопрос, который свалился на него совершенно неожиданно.
— Да. Даже на двух войнах.
— Наверно, это было увлекательно? Поразительно интересно?
— Ужасно. Безумно.
— Правда?
— Тебе надо было бы увидеть огромные кладбища Европы, чтобы…
— В Америке есть кладбища во много раз больше.
— Неужели и кладбища здесь величайшие в мире?
— Конечно… Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего. Кушай, пожалуйста, пока не остыло.
Оставив жену одну, Джерри пошел на кухню. Он чувствовал усталость. Все ему надоело. Еда, купленная в кредит, казалась невкусной. Не съев и половины, он собрался уходить. Джоан нахмурилась. Она ждала десерта: маленьких супружеских ласк, слов, не имеющих значения, и поцелуев, которые надо поскорее разменять, как фальшивую монету. Она получила все это, но слишком мало, и только после того, как попросила.
— Ты еще ни разу не сказал, что любишь меня, — недовольно проговорила Джоан, удерживая мужа в дверях.
— Разве это так необходимо? — отвечал он деревянным голосом.
— Я думаю! Ты еще не знаешь женщин. Тебе следовало бы почаще ходить в кино.
Джерри заставил себя на минуту стать актером и попытался подражать кинообразцам. Джоан была счастлива. Но и теперь она выпустила мужа не сразу.
— Джерри, ты должен отнести мои картины в багетную мастерскую, чтобы их вставили в рамы. Надо заказать очень красивые рамы.
Джоан сунула мужу под мышку десяток своих пастельных работ. Проходя мимо соседнего дома, Джерри бросил их в открытое окно подвала и почувствовал, что сделал хорошее дело: оказал большую услугу мировому изобразительному искусству. Он стал пессимистом не на шутку.
Через три дня Джоан объявила мужу радостную новость:
— Милый, я так счастлива! Так ужасно счастлива!
— Уж не собираешься ли ты сказать, что ждешь ребенка? — спросил Джерри подозрительно, ибо ему ничто не казалось уже невозможным.
— Нет, конечно. Что ты! Это же наоборот, было бы просто кошмарно! Ни одна современная женщина теперь больше на захочет рожать. Да в этом вовсе и нет надобности. Если вздумается иметь ребенка — их можно сколько угодно купить в Канаде, по тысяче долларов за штуку. Видишь ли, в Канаде рождается так много внебрачных детей, что их продают даже сюда, за границу. Чарли когда-то занимался этим бизнесом…
— Но ведь это незаконно, преступно!..
— Разве? Нет. Может быть, в Европе — но не здесь. В Америке можно покупать и продавать все что угодно… Но, милый, я же чуть-чуть не забыла рассказать, какое у нас счастье! Ты знаешь? Твоя страховка утверждена!
Джоан достала из-за пазухи страховой полис и подала его мужу.
— Первый взнос надо уплатить в течение сентября, — заметила она как бы между прочим.
Джерри даже не хотелось разворачивать документ. Он только спросил угрюмо:
— А сколько это — первый взнос?
— Не так уж много. Четыре тысячи долларов, с небольшим.
— Четыре тысячи! Ведь это больше моего жалованья за целый год! И я должен платить два раза в год по четыре тысячи! Джоан, тут вовсе нечему радоваться. Мы не в состоянии выплачивать такие суммы.
— Почему же не в состоянии?
— Нет денег.
— Да, но ведь ты можешь занять. Послушай, ты как-то говорил, что мистер Риверс богат. Займи у него.
— Невозможно, невозможно, Джоан.
— Потом ты говорил, что какой-то мистер Крез тоже богат. Нельзя ли занять у него?
— Нет. Он умер…
— Ах, какая досада! Как раз теперь, когда мы так нуждаемся в его помощи! Когда он умер?
— Примерно две тысячи четыреста лет назад.
— Джерри! Ты с ума сошел! Тогда же тебя и на свете не было. Тогда еще не было даже Америки.