Этот стих претерпел адаптацию для младшего школьного возраста:
Восьмое марта близко-близко,расти-расти моя пиписька.
Одним из критериев принадлежности эротического фольклора к детскому является то, что шутка, вызывающая гомерический хохот у детей, оказывается совершенно не смешной для взрослых. В особенности это видно на примере анекдотов.Заметим, что вся детская литература создана взрослыми. Однако вряд ли можно представить, что какой-либо взрослый так же целенаправленно придумывает эротические стихи, которые он намеревается изустно распространить среди детей. Заимствования из взрослого эротического фольклора регулируются лишь смысловой и юмористической доступностью для того или иного детского возраста, и закон, формально устанавливающий границу в 16-18 лет между детьми и взрослыми, не имеет силы и не может служить препятствием для проникновения взрослого эротического фольклора к детям.Известно, что детская литература часто представляет интерес и вызывает сильные эмоции не только у детей, но и у взрослых. Так, сказки Андерсена, Пьеро, братьев Гримм, детские стихи Чуковского волнуют воображение и заставляют размышлять и смеяться многих взрослых. В эротическом детском фольклоре различимо обратное движение: эротический фольклор создаётся взрослыми для взрослых, но оказывается во многом интересным и для детей, которые его усваивают, обрабатывают и адаптируют для своего "внутреннего" пользования, которое выпадает из поля зрения взрослых.Другим критерием принадлежности эротического фольклора к детскому можно считать сам факт его "усвоенности" детьми, ибо никто не заставляет их, как в школе, заучивать стихи или прозу наизусть. Детьми руководит искренний интерес к теме и понятность её изложения. Однако полная понятность описываемого для ребёнка вовсе необязательна: так, фраза "дёргали за шерсть" для меня была совершенно непостижимой в пятилетнем возрасте, когда я услышал её в стихе. Но несмотря на эту непонятность, присутствовало яркое ощущение узнавания, что речь идёт о "том самом", а значит и произошло мгновенное усвоение. Позже я узнал и другой вариант: "всунули по шерсть". По-видимому, этот вариант и был первоначальный, знакомый более взрослому сознанию. Но для ребёнка, плохо представляющего механику полового акта, "всунуть по шерсть" кажется полной абракадаброй и потому кто-то из детей адаптировал на формально понятное и зримо представляемое - "дёргать за шерсть". Быть может, слово "дёргать", обозначающее совершение полового акта, просочилось сюда из воровского жаргона, но воспринимается детьми по своему первоначальному смыслу.Детский эротический фольклор обладает жанровой спецификой, выражающейся, например, в отработанных клише. Как в классической поэзии образовались свои рифмовочные шаблоны типа "кровь-любовь", "морозы-розы", так и в детской эротической поэзии, если сторочка кончается словом "китайца", то обязательно жди рифмы "яйца". А слово "утка" неминуемо влечёт рифму "проститутка".Вполне закономерен вопрос - откуда берётся детский эротический фольклор?Сочиняется ли он самими детьми или перенимается детьми младшего возраста от старшего, а последние "подслушивают" его у взрослых и потом либо просто воспроизводят, либо адаптируют для своего уровня восприятия? А быть может, взрослые с инфантильными представлениями о половой жизни сочиняют нечто неприемлемое для истинно взрослых, но радостно подхватываемое детьми, которым эта продукция оказывается в пору? Ответы на эти вопросы не входят в задачу настоящего издания, ибо мы лишь фиксируем услышанное.Не менее интересно было бы проследить эволюцию детского эротического фольклора от поколения к поколению, какими атрибутами времени он обрастает.