Ощущала только сильное напряжение моего собственного клитора... И, наконец, еще одна особенность была у Марии. Она безумно любила лежать под моими ударами плети. Она требовала этого, и все наши встречи неизменно заканчивались тем, что я из всех сил секла ее по голым ягодицам. Она глухо стонала, уткнувшись головой в подушку, и бестыдно подвигала свои ягодицы навстречу моим ударам, раздвигая бедра так, что я глядя на ее клитор, глазам своим не верила таким толстым и длинным и твердым становился он.
Немного позже я узнала смысл слов "кончать", "спускать", иметь "оргазм", но уже тогда, может быть инстинктивно, чувствовала, что Мария "кончает" при каждой нашей встрече. И когда она "кончала", судорожно извиваясь и дергаясь всем своим телом, я испытывала почти тоже состояние. Делала она со мной и другие очень стыдные вещи, в том числе, и это было незадолго до разрыва с ней, она пробовала натирать головку своего клитора о мой анус...
К сожалению, много позже, я узнала, что Мария была агентом разведчиком Хаяси, что она проходила специальное обучение, изучала английский язык и совершенствовалась в французском языке, который уже тогда знала прекрасно. И еще я узнала, что она была любовницей Хаяси и с гостями не позволяла ничего того, чему она особенно стремилась, а удовлетворяла их лишь каким либо извращенным способом. Из-за Марии и начались все мои неудачи. Как-то сидя одна в своей комнате, я начала перебирать свои старые, детские платья. Вдруг я почувствовала под руками какую-то бумажку, зашитую в подол моего старого платья. Чувствуя какую-то тайну, я лихорадочно, поспешно, распорола шелк и вынула бумажку. И в это мгновение дверь распахнулась и в комнату вошла Мария.
- Что это? Письмо?
- Да... То-есть нет... - прошептала я. - Просто бумажка.
Мария бросила на меня пронизывающий взгляд и тотчас ущла. Я схватила бумажку и прочла: "Хр.33. Рыба ушла. Ставьте сети и. К.Г. В тихой лагуне. Спросите "мирных людей".
Очевидно это была копия телеграммы, написанная отцом. Но зачем надо было ее зашивать? Во всяком случае, ее надо было быстро уничтожить. Я перечла записку еще раз, чтобы запомнить, зажгла спичку, сожгла бумагу и растоптала пепел на ковре.
- Где записка? - влетел в комнату Хаяси. - Ты слышешь?
Я молчала, он сильно сжал мне руку.
- Я ее сожгла, - призналась я и указала на пепел на ковре. Хаяси с силой ударил меня по лицу и вышел, хлопнув дверью. Щека у меня горела и постепенно глухая злоба начала наполнять все мое существо.
"Как?! Такая желтая дрянь будет меня бить по лицу?! Меня?! Француженку? Ну, ничего, я тебе еще устрою веселенькую минутку!"
Я достала длинную японскую шпильку для прически и спрятала ее в складках халата. До вечера меня никто не беспокоил, а вечером за мной пришли две девушки и пригласили меня с собой.
- Сегодня у нас важные гости, - сказали они, - и тебе придется поработать.
Уловив испуг в моих глазах они засмеялись:
- Не бойся, ты будешь прислуживать только за столом. Но тебя велели предупредить - ни каких разговоров с гостями не заводи.
Со страхом, но и с немалой долей любопытства я пошла за ними в ту часть дома, где еще не была. Девчонка открыла одну из дверей.
- Иди туда, тебе скажут, что делать!
Я вошла и оказалась в большом холле, предназначенном, очевидно для оргий. Здесь были столы, широкие низкие диваны, а по-середине, на черно-мраморном постаменте стояла скульптурная группа из двух голых женщин и одного мужчины. Я подошла поближе и обомлела! Одна женщина стояла на четвереньках, другая лежала под ней на спине и языком касалась половаых органов первой. Мужчина стоял на коленях и всаживал огромный член в задницу той, что стояла на четвереньках.