Он… немного грустен, но это пройдет, конечно.
Инна Александровна. А рана?
Маруся. Это пустяки. Уже зарубцевалась, он ведь такой крепкий. Но что это за камера: это подвал, погреб, болото – я не знаю, как назвать.
Верховцев Знаю, сиживал.
Маруся. Но я подняла такой шум, что его обещали перевести в лучшую. Вам, Сергей Николаевич, он крепко жмет руку, желает успеха в работе и вообще очень интересуется, как у вас…
Анна. В таком положении – и думать о пустяках.
Сергей Николаевич. Милый мальчик! Я очень благодарен ему.
Анна. Как великодушно!
Лунц . Но как же вы-то сами? Как вас не схватили?
Маруся. Меня и схватили солдаты-в тот день. Но я так плакала, я так безумно рыдала о больной бабушке, которая ждет меня из магазина, что меня отпустили. Один, правда, слегка ударил прикладом…
Лунц . Какая гнусность!
Маруся. А у меня под юбкой знамя было. Наше знамя.
Верховцев Оно цело?
Маруся. Я приколола его английскими булавками – но какое оно тяжелое! Я привезла его сюда. В этот раз оно заменяло Шмидту фуфайку.
Вообще, если бы Шмидт не был такого маленького роста…
Верховцев. Он был бы большого. Отчего ты не принесла его сюда?
Взглянул бы… Наше знамя! Черт возьми, а?
Маруся. Нет, я разверну его, когда мы снова пойдем в битву, Трейч, вы знаете, кто предал нас?
Трейч. Знаю.
Шмидт. Изменников и предателей нужно карать смертью.
Маруся смеется.Трейч слегка улыбается.
Верховцев Какой вы, однако, кровожадный, господин Шмидт.
Шмидт. Можно убивать электричеством, тогда без крови.
Инна Александровна. Ну, а Колюшка-то!
Маруся. Николай? Ну слушайте. Здесь нет никого? Прислуга у вас?
Ну хорошо. Так вот – бежать.
Трейч. Я поеду с вами.
Маруся. Нет, Трейч, Коля велел вам оставаться здесь. Вы знаете, как вас ищут.
Трейч. Это не имеет значения.
Маруся. Да и не нужно: я уже все устроила, все готово, а вы здесь, Трейч, на границе, займетесь кое-чем. Нужны только деньги – много денег; вместе с Колей бегут один солдат и смотритель. И, конечно, он приедет сюда – это само собой. И я сегодня же еду, – нельзя терять ни минуты.
Верховцев Ловко, Маруся!
Маруся. Голубчик, я так счастлива!
Инна Александровна(смотрит на Сергея Николаевича) .
Деньги?
Сергей Николаевич(смотрит на Инну Александровну) . А у нас есть деньги? Инна, ты заведуешь этим делом.
Инна Александровна(смущенно) . Только те три тысячи…
Маруся. Нужно пять.
Инна Александровна Да и те…(Смотрит на Сергея Николаевича, тот молча кивает головой; радостно.) Ну, вот три тысячи и есть. Слава богу!
Житов.(конфузясь) . Можно собрать. Вот у меня есть двести рублей.
Лунц . Поллак – богатый человек, очень богатый.
Анна. Неприятно к нему обращаться. Он такой сухарь.
Верховцев. Пустое. Вот таких и нужно обдирать! Петя, позови-ка сюда Поллака… скажи – важно, а то не пойдет.
Маруся. Ну вот, главное сделано, деньги есть.(Поет.) «Зовет меня взглядом и криком своим – и вымолвить хочет: давай улетим!» Трейч, мне надо с вами поговорить. Какой вы грязный! Где вы были?
Уходят.
Лунц Какая девушка! Это – солнце! Это вихрь огненных сил! Это Юдифь!
Анна . Да, слишком много огня. Революция не нуждается в ваших вихрях и взрывах – это, если хотите знать, ремесло, в которое нужно вносить терпение, настойчивость и спокойствие. А эти вихри…
Лунц . И для революции нужен талант.
Анна . Не знаю. Люди уж очень злоупотребляют этим словом – талант.
На канате хорошо ломается – талант. На звезды всю жизнь смотрят…
Верховцев . Да. А как у вас, уважаемый звездочет, обстоят дела на небе?
Сергей Николаевич. Хорошо. А у вас на земле?
Верховцев . Довольно скверно, как видите. На земле всегда скверно, уважаемый звездочет, всегда кто-нибудь кого-нибудь душит; кто-то плачет, кто-то кого-то предает… Ноги вот болят. Нам далеко до гармонии небесных сфер.