– О, сладчайшая, я чувствую – да нет, я просто уверена, – что мы вкусим неземное блаженство в объятиях друг друга… Я должна сказать тебе правду, всю правду… но не решаюсь… Дело в том, что я невероятно распутна, только пойми меня правильно: я обожаю тебя, но сейчас меня возбуждает не любовь к тебе – когда я охвачена вожделением, я глуха к любви, я совершенно забываю о ней и признаю только бесстыдный разврат.
– О, небо! – восхищенно проговорила я. – Возможно ли, что в двух разных местах, удаленных друг от друга на пятьсот лье, Природа создала две столь близкие души?
– Что я слышу, Жюльетта! – удивилась Олимпия. – Ты тоже либертина? Но если это так, мы можем насладиться друг другом и без любви, мы можем извергаться, купаясь в грязи и мерзости, как свиньи, сможем привлечь к нашим утехам и других. Ах, дай мне съесть тебя, моя горлинка, дай зацеловать тебя до смерти; мы со всей страстью предадимся своим привычкам к роскоши, излишеству и невоздержанности; мы привыкли ни в чем себе не отказывать, пресыщению нашему нет предела, и только идиотам не дано понять, что можно находить в этом удовольствие.
Олимпия бормотала эти слова и при этом раздевала меня, раздевалась сама, и, сбросив с себя все одежды, мы сплелись в жарких объятиях. Первым делом Боргезе взяла меня за колени, раздвинула мне бедра, ее руки обхватили мои ягодицы, а язык глубоко проник в вагину. Меня охватила теплая волна истомы, я закрыла глаза и отдалась изысканной ласке, и скоро лесбиянка жадно сглотнула первую порцию нектара; после этого я приступила к активным действиям, повалила ее на подушки, щедро разбросанные по всему будуару, и моя голова оказалась в объятии ее бедер – я изо всех сил сосала ей влагалище, а она столь же неистово, таким же образом ласкала меня. В таком положении мы изверглись шесть или семь раз почти без передышки.
– По-моему, нас слишком мало, – заметила мне Олимпия, когда мы утолили первый приступ похоти. – Двоим женщинам трудно удовлетворить друг друга без посторонней помощи, давай позовем служанок – они прелестны, самой старшей еще нет и семнадцати, а младшей четырнадцать, но у них достаточно опыта. Не проходит и дня, чтобы они не оказывали самые высшие почести моей куночке. Так ты не возражаешь?
– Не сомневайся, я, так же как и ты, обожаю такие вещи. Все, что служит распутству и подогревает страсти, я люблю безумно.
– Да, радость моя, нельзя пренебрегать ничем, что нас воспламеняет, – подхватила Олимпия. – Ах, как несчастны стыдливые и робкие женщины, которые получают наслаждение только в обители любви и законного брака и воображают, будто без этого нельзя удовлетворить свою страсть.
Княгиня дернула за сонетку, и в тот же миг в комнате появились пятеро обнаженных девушек, которые, без сомнения, только и ждали этого сигнала. Все они были красивы и гибки, и когда они окружили Олимпию – а они сделали это сразу, – мне показалось, что я вижу перед собой Граций, хлопочущих вокруг Венеры.
– Жюльетта, – сказала княгиня, – эти девушки, все вместе, искупают тебя в самых волнующих ласках и, я уверена, выжмут из тебя остатки спермы, а я буду любоваться твоим оргазмом, и большего мне не надо. Ты не представляешь себе, какое удовольствие я получаю, наблюдая за тем, как красивая женщина приходит в экстаз. Я же буду мастурбировать и предоставлю свободу своему воображению и уверяю тебя, что оно зайдет очень далеко.
Моя похотливость охотно приняла это предложение, и я, улыбаясь, откинулась на подушки. Олимпия сделала необходимые распоряжения, и картина составилась следующим образом: меня уложили на некое подобие качели, сплетенной из толстых и мягких веревок и низко свисавших над кушеткой; одна из девушек, оседлав меня, прижалась влагалищем к моему лицу, мои ягодицы касались лица другой девушки, в чьи обязанности входило облизывать мой задний проход.
Третья сосала мне вагину сверху, а я руками ласкала двух оставшихся служанок.