— Да что с тобой такое? — изумленно спросил он. — Пребываешь в своем настроении типа «Все-мужчины-подлецы»? Боже мой, ты когда-нибудь стрижешь ногти на ногах?
— До чего же я тебя презираю, — задумчиво произнесла она. — Если б я только знала заранее, что ты действуешь, как наркотик…
— Давай-ка, расскажи дядюшке Чарли. Кто довел тебя до жизни такой?
Она набрала полный рот дыму и выдула в темноту кольцо идеальной формы. Затем аккуратно положила окурок в пепельницу, стоявшую на полу. Повернулась на бок, придвинулась поближе к нему и провела рукой по его волосам.
— Ты лысеешь, — сказала она.
— Пошла ты к черту! — завопил он, и она рассмеялась, увидев испуг на его лице.
Слегка поглаживая его кончиками пальцев, она рассказала ему все о Ричарде Фэе и недавнем визите к нему. Он слушал молча, вздрагивая, когда она вставляла свой холодный палец ему в пупок или дергала за волосы на ногах.
— Так что теперь все кончено, — сказала она.
— Нет, — серьезно сказал он, — я так не думаю. Он теперь будет тянуться к тебе еще сильнее, чем раньше. Разумеется, он послушное дитя Эдит, но теперь он встретил человека, которого она боится. Он постарается доказать свою мужскую независимость встречами с тобой — и тем самым насолить Эдит. К тому же Дикки понял, что тебе не нравится Эдит, и от этого ты понравилась ему еще больше.
— Спасибо, доктор Фрейд, — сказала она. — Открой рот и закрой глаза, я преподнесу тебе сюрприз.
Он повиновался, и она сдержала свое обещание.
Он положил ноги на стену и, изгибаясь, перебирал ими до тех пор, пока не оказался стоящим на голове. Он посмотрел на нее и сказал:
— Значит, говоришь, ему около сорока? Бедняга. Думаю, тебе придется выйти за него замуж, детка.
— И тогда ты сможешь от меня избавиться?
— А что это меняет? Нет, просто для того, чтобы дать ему немножко пожить отдельно от Эдит. У него хорошая работа? Значит, из вас получится образцовая американская семья.
— Ты очень мил, — сказала она. — Я и не знала, что ты можешь быть таким милым. Но какого черта, дорогой мой, — мне нужен мужчина, а ему нужна нянька. Так не пойдет. У меня есть идея получше.
Он весело рассмеялся, отчего его живот затрясся.
— Нет, благодарю, — сказал он.
— Ты когда-нибудь собираешься жениться?
— Не-ка.
— Почему нет?
— А с чего вдруг? В чем преимущество? Приведи мне хоть один убедительный довод.
— Кончится тем, что ты превратишься в вонючего старикашку из меблированных комнат, щиплющего за задницу молоденьких девочек в парке удовольствия ради.
— Мне все это говорят. — Он вздохнул. — А почему не изящным стариком, живущим в «Уолдорфе»note 15 и щиплющим за задницу юную фотомодель?
— Неужели ты не хочешь сына, который бы унаследовал твою репутацию жеребца, сукин ты сын? Неужели ты не хочешь иметь семью?
— Черт побери, нет. Если бы детей держали в шкафу под замком до достижении ими восемнадцатилетнего возраста, я был бы только счастлив.
— Неужели тебе никогда не бывает одиноко?
— Конечно бывает. Иногда. А кому не бывает? Самая одинокая женщина, которую я знаю, имеет состоятельного мужа, трех детей и прекрасный дом. Что это доказывает?
— Ты вкусный — знаешь об этом, красавчик? Ты пахнешь кедром и кожа у тебя сладкая на вкус. Может быть, я тебя просто съем.
— Давай, — сказал он.
— Я тебе нравлюсь, правда ведь?
— Конечно.
— Я думаю, в глубине своей грязной, извращенной души ты по-своему меня любишь.
— Ты думаешь?
— Иначе ты бы не встречался со мной.
— Это игра, — сказал он. — А ты хороший игрок.
— Сколько времени у тебя заняло, чтобы выучить все эти глупости?
— Мы опять будем ссориться?
— А почему бы и нет? — сердито осведомилась она.
— Шантаж. Обыкновенный шантаж.