— Они очень вкусные. Ну, все это было очень мило, в самом деле очень мило. Но сейчас, боюсь, мне надо бежать.
— Так скоро? — спросил он, и его полное лицо обвисло. — Ты ведь только пришла.
— Вы в самом деле не можете побыть еще, Элен?
— Нет, — твердо сказала она. — Мне в самом деле пора. Я завтра еду к друзьям в Филадельфию. На крестины. Поезд очень рано. Я должна хорошенько выспаться. Так что простите меня, Эдит, я должна идти. Большое спасибо за угощение. Мне все очень понравилось.
— Ну… раз вам в самом деле пора. Я надеюсь, мы еще увидимся. Дикки говорил мне о вас так часто, что я почувствовала себя обязанной познакомиться с вами. Вы произвели сильное впечатление на моего ребенка, Элен.
— Это очень мило, — Элен улыбнулась. — Ну, еще раз спасибо вам за все.
— Возможно, в следующий раз, когда вы будете у нас, ваши салфетки уже будут готовы, — сказала миссис Фэй, рассматривая темные пятнышки на своих руках.
— Замечательно. Жду с нетерпением. Доброй ночи, Эдит. Было очень приятно. Доброй ночи, Дикки. Нет, нет, не спускайся. Я сама найду дорогу. Я возьму такси.
Она накинула лису и вышла с любезной улыбкой. Улыбка оставалась на ее лице, пока двери лифта не скрыли ее от глаз провожающих. Тогда она скорчила гримасу своему отражению на полированной поверхности.
— Надо было разбить ее вонючие бокалы, — пробормотала она в ярости.
10
Чарльз Леффертс издал звук, похожий на треск рвущегося шелка. Он конвульсивно дернулся в темноте.
— Боже мой, — выдохнул он, — похоже, тывнастроении .
— Я убью тебя, — сказала она.
— Элен…
— Заткнись, — проговорила она, — сегодня ты подохнешь, как собака.
Глухой смешок, которым он ответил, тут же превратился в визг.
— Ты полегче своими зубами, — проворчал он. — Успокойся.
— Я не успокоюсь. Вот тебе — это мой узор в виде листьев. А вот это — моя шахматная клетка.
— Какого черта, о чем ты? — изумился он, затем снова взвыл и попытался увернуться.
— Бог сделал тебя мужчиной, — глухим голосом проговорила она. — Я делаю тебя джентльменом.
Он вертелся, изгибаясь, фыркая и стеная.
— И в радости и в горе, — бормотала она. — Это относится к первому. Кружевные салфетки в шкафу для белья.
— Ты пьяна? — изумился он. — О, боже мой, Элен.
— Свежая зелень и жареное мясо, — сказала она, — да разве что маленький стаканчик портвейна по особым случаям. Кроме октября, когда достаточно одного тонкого шарфа.
— Ты ненормальная, — решил он.
— Общайся, — шептала она. — Общайся, негодяй.
— Вот тебе, — сказал он, постепенно приходя в игривое настроение. — И еще!
— Да, — задыхаясь шептала она, — мы должны держаться старых добрых традиций.
— И еще, — добавил он.
— Я очень удобна для тех, кто стремится что-нибудь продать, — стонала она. — Пошли меня за головкой чеснока, а я вернусь с ростбифом. Будь осторожнее, негодник. Это свадебный подарок, и я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. На верхней полке, дорогой. Крекеры на верхней полке.
— Боже. О-о-о!..
— Я чувствую, что женщина оказывает на мужчину облагораживающее воздействие.
Ее голос замер.
Они замолчали.
Он выбрался из постели, принял душ, припудрил подмышки, зажег сигару и забрался обратно в постель. Кончик сигары светился в темноте. Он протянул ее Элен. Она затянулась.
— Бог мой, — сказала она, — меня проняло до самых печенок.
Они передавали друг другу сигару, комната постепенно наполнялась клубами дыма.
— Мой народ никогда не будет воевать с твоим народом, — задумчиво проговорила она. — Это хорошо. Мы будем жить в мире в стране больших сосен.
— Тебе повезло, что ты застала меня, — сказал он. — Я уже собирался уходить, когда услышал твой звонок.
— Ага, — кисло сказала она, — я везучая.