Выпили море вина. Это было восхитительно. Он носит носки на подвязках.
— Ты шутишь?
— Нет, клянусь. А в пятницу вечером мне позвонил Чарльз!
— Чарльз?
— Жареный ржаной хлебец! — вопил повар.
— Да, Чарли Леффертс. У меня болела голова, я уже разделась и собиралась спать, но я подумала: «Какого черта!»
— Вы ходили куда-нибудь?
— Нет, — улыбнувшись ответила Элен, — не совсем.
Пегги фыркнула:
— Он опять обслюнявил тебе все пальцы на ногах?
Элен изобразила изумление:
— Боже, неужели я тебе об этом рассказывала? Передай мне пожалуйста сливки, дорогая. Разумеется, он ничтожество. Говорю тебе, у него в голове нет ни одной извилины, но когда дело доходит до постели, ему нет равных. Просто потрясающе. Я бы познакомила тебя с ним, но не хочу, чтобы ты разочаровалась в своем Верблюде.
— Не думаю, что Верблюд будет когда-нибудь сосать мне пальцы, — печально сказала Пегги. — Будь добра сахар. Он очень консервативен.
— Для меня это не новость. Слушай, Пег, ты уверена, что ведешь себя с ним правильно? Может быть, стоит его… ну, вроде как подразнить?
— Апельсиновый сок! — надрывался повар. — Сандвич с сыром!
— Если бы я знала, — обеспокоенно сказала Пегги. — Если я все-таки решусь, он может сделать это со мной, а потом бросит. А если я не решусь, он может разозлиться и все равно меня бросит. Что мне делать, Элен?
— Это слишком важный вопрос, чтобы доверять его решение кому-то другому. Но я думаю, ты права. Ты должна рискнуть. Представь себе, ты выйдешь замуж, а потом обнаружишь, что он слизняк в постели… Что будешь делать тогда? Я думаю лучше, если ты решишься на это сейчас и все узнаешь.
— Я не знаю, — с сомнением проговорила Пегги. — Я бы не хотела его терять. Боже, через месяц мне будет тридцать четыре. А сколько тебе?
— Тридцать два, — ответила Элен.
Некоторое время обе женщины молча пили кофе.
— Омлет и гренки! — завопил повар.
— Как насчет ланча? — спросила Пегги.
— Не могу, дорогая. Предстоит трудный месяц — представляем два новых изделия. Мне наконец удалось убедить начальство временно взять еще одного человека на этот месяц. Мы дали объявление в «Таймс», и Сьюзи Керрэр сказала мне, что уже звонили трое и они придут сегодня утром на интервью. Бог мой, мне действительно нужна помощь со всеми этими специальными выпусками и почтовыми отправлениями. В пятницу у нас торжественный деловой завтрак в «Биксби».
— В «Биксби»? Этой забегаловке?
— Наш Старик договорился с управляющим и тот дает хорошую скидку, — объяснила Элен. — К тому же, выпивка там на уровне, хотя еда паршивая. А все репортеры и издатели так надираются к тому времени, когда садятся за стол, что уже не соображают, что едят.
— Бог мой, — с завистью сказала Пегги, — сколько мужчин…
— Ни малейшего шанса, — отрицательно покачала головой Элен. — Может быть, на одну ночь, но ничего серьезного. Они все женаты или пьяницы, или и то, и другое. К тому же этот прием в «Биксби» посвящен новому электронному бройлеру, так что там будет много издательниц женских журналов. Знаешь, такие суки в больших шляпах…
— Все равно, — не могла успокоиться Пегги. — Боже, столько мужчин… Тогда как я никого не встречаю. Ты знаешь, что у меня за контора. Пятьдесят девок и мистер Нассбаум. Может, мне поменять работу? Знаешь, устроиться куда-нибудь, где есть подходящие мужчины.
— Подходящие? — переспросила Элен. — Ты имеешь в виду живые? Почему бы и нет, милая. Ты можешь получать сто пятьдесят где угодно. Я бы тоже поменяла работу, но где я смогу получать больше ста восьмидесяти?
— Ветчина и булочка с яйцом! — провозгласил повар.
— Ты заправляешь там всей конторой, — сказала Пегги.
— Это точно, — гордо признала Элен.