— Дора.
— Да, Вудро?
— Уверяю, каждую ночь я буду проводить в твоей постели.
— Спасибо тебе, Вудро.
— Это удовольствие, мадам. Или по крайней мере половина такового; похоже, что тебе это тоже нравится…
— О, конечно! Ты сам знаешь. Естественно.
— А раз так, давай перейдем к другим вопросам… Скажу только, что, если бы ты, такая большая и'взрослая, оказалась девственницей, это меня встревожило бы больше, пришлось бы заподозрить, что влияние Элен было не столь благотворным, как я полагал. Хорошая женщина, благослови ее Господь! Все эти разговоры о добром старом дядюшке Гибби, который никогда не притронется к крошке Доре, предназначены лишь для того, чтобы ты сохранила лицо. Но поскольку тебя это не беспокоит, оставим. Я как раз говорил, что тебе следует решить, оставаться здесь или отправиться на Секундус. Дора, на Секундусе есть не только теплый туалет, на нем есть и реювенализационная клиника.
— О! Значит, тебе она скоро понадобится, Вудро?
— Нет и нет! Тебе, дорогая.
Она ответила не сразу.
— Но говардианкой я не стану.
— Конечно, нет. Но это помогает. Реювенализационная терапия не дает вечной жизни и говардианцам. Некоторым людям она идет на пользу, другим — нет. Возможно, когда-нибудь мы узнаем об этом побольше, но пока реювенализационные методики в среднем удваивают отпущенный человеку срок, говардианец он или нет. Кстати, ты не знаешь, сколько прожили твои дед и бабка?
— Откуда, Вудро? Я и родителей едва помню, а как звали дедов и бабок, даже не знала.
— Мы можем выяснить. На корабле хранятся материалы о каждом мигранте, который прилетел на нем. Я скажу Заку… капитану Бриггсу, чтобы он полистал досье твоей семьи. Когда-нибудь — сразу этого не сделаешь — я найду материалы о твоей семье на Земле. Потом…
— Нет, Вудро.
— Почему нет, дорогая?
— Мне это не нужно, я не хочу знать об этом. Очень давно, по меньшей мере три или четыре года назад, когда я выяснила, что ты говардианец, мне также удалось понять, что на самом деле го-вардианцы живут не
ПОВЕСТЬ О ПРИЕМНОЙ ДОЧЕРИ
Сепарация осталась далеко позади. Уже три недели маленький караван — два фургона друг за другом, двенадцать мулов, тянувшие повозки, и еще четверо, рысившие налегке, — медленно полз в сторону хребта Бастион. Последний раз путешественники видели жилой дом больше двух недель назад. Теперь вокруг была дикая прерия, и уже несколько дней впереди зияло устье ущелья, уводящее к Безнадежному перевалу.
Помимо шестнадцати мулов в состав маленького отряда входили взрослая немецкая овчарка-сука и молодой кобель, две кошки и кот, молодая молочная коза с двумя козлятами и козлик-подросток, два петуха и шесть кур выносливой породы миссис Окинс, свинья, а также Дора и Вудро Смит. Свинья была супоросой, беременность ее была подтверждена в Новом Питтсбурге, до того как Смит заплатил за нее. Миссис Смит также обнаружила признаки беременности, но еще в «Долларе ребром», и Смит приказал звездолету «Энди Джи» покинуть орбиту, потому что (Смит решил, что не следует говорить это жене), если бы Дора не оказалась беременной, корабль подождал бы до новой попытки, а в случае повторной неудачи Смит намеревался отказаться от первоначального плана и увезти Дору на Секундус, чтобы выяснить причину и по возможности исправить ее.
Как профессиональный поселенец Смит полагал, что бесцельно и даже безумно отправляться осваивать новые края с женщиной, не способной к деторождению. Незачем идти на такое дело несовместимой паре, поправился он мысленно. Но и его собственные способности к деторождению не имели возможности подтвердиться в течение лет пятидесяти. Обдумывая все нюансы, он проверил материалы о родителях Доры в медицинских картах, кое-как хранившихся у Краусмейера, и не нашел там ничего настораживающего. Он заранее беспокоился, поскольку вдали от людей бывает трудно справиться даже с такой простой вещью, как несовместимость по резус-фактору. Но, насколько это позволяли установить ограниченные возможности корабля и колоний, все оказалось в порядке, а Дора скорее всего забеременела через двадцать минут после их неформального бракосочетания в седлах на спинах мулов. У Смита мелькнула мысль, что Дора могла забеременеть и раньше, но он не обратил на нее особого внимания. Смит не сомневался, что кукушки подкладывали яйца в его гнездо не реже раза в столетие, и к таким «своим» детям старался проявлять особую любовь, а язык держал за зубами. Смит позволял своим женщинам лгать и никогда не уличал их в обмане. Но он считал, что Дора на подобное не способна. Если бы она была беременна раньше и знала об этом, то просто предложила бы ему проститься таким своеобразным способом — но она-то просила ребенка.
Ничего. Если милашка успела оступиться и даже не догадалась об этом, она еще родит от него хорошего ребенка. Сама-то она обнаруживала признаки настоящей породы. Смит пожалел, что не знал Брендонов. Они держались особняком, и, по словам Элен, их дочка была разборчивой. Дора не стала бы лезть в постель к мужчине просто ради забавы, потому что подобные отношения считала серьезными. Смит не сомневался, что забеременеть от неподходящего человека Дора могла, лишь покорившись насилию… Только после этого насильнику до конца дней своих суждено было бы петь тонким голосом, поскольку дядя Гибби в свое время обучил ее кое-каким грязном штучкам.